Книга Возвращение танцмейстера - Хеннинг Манкелль

Джузеппе вышел во двор встретить «скорую».

– Все произошло за секунду, – сказал он медику, проверявшему, действительно ли Ханна мертва.

– Мы вообще-то не перевозим трупы, – сказал тот. – Но не оставлять же ее здесь.

– Двое полицейских могут засвидетельствовать, что она умерла естественной смертью. Я прослежу, чтобы написали рапорт.

«Скорая» уехала. Джузеппе посмотрел на Стефана и покачал головой:

– Просто не верится, что это правда. Что это может быть так быстро. Впрочем, лучшей смерти и пожелать нельзя.

– Только бы не слишком рано.

Они вышли во двор. Собака залаяла. Начинался дождь.

– Что она сказала? Муж ушел?

Стефан огляделся. Машины на дворе не было. Открытый гараж тоже был пуст.

– Скорее уехал, – сказал он.

– Лучше подождем. Пошли в дом, чтобы не торчать под дождем.

Они сидели молча. Собака лаяла без передышки, потом и она замолчала.

– Как ты извещаешь родных о смерти? – спросил Джузеппе.

– Мне не приходилось. Я присутствовал несколько раз, но всегда это делали другие.

– Один раз я всерьез обдумывал, не уйти ли из полиции, – сказал Джузеппе. – Семь лет назад. Две сестрички, четырех и пяти лет, играли у пруда. Отец отлучился на несколько минут. Мы так и не узнали, как все произошло, только обе утонули. И мне пришлось ехать вместе со священником к матери. Отец был никакой. Он вышел с детьми, чтобы мать могла приготовить еду – у пятилетки был день рождения. Тогда я чуть все не бросил. Это было в первый и последний раз за время службы.

Они снова замолчали. Стефан смотрел на ковер, где только что лежала мертвая Ханна Тунберг. На столе лежало вязанье с торчащими спицами. Зазвонил телефон Джузеппе, и оба вздрогнули. Джузеппе ответил. Дождь вдруг усилился, капли застучали по стеклам. Джузеппе очень быстро закончил разговор.

– Звонили со «скорой». Они встретили мужа Ханны, он поехал с ними. Можем ехать.

Ни один не шевельнулся.

– Никогда не знаешь, – сказал Джузеппе. – Вдруг появляется свидетель и сообщает что-то новое, переходит границу, за которой он готов говорить и говорить. Как ты думаешь, она говорила правду?

– А зачем ей было врать?

Джузеппе подошел к окну. Какой-то миг он стоял, задумчиво глядя на густую сетку дождя.

– Не знаю, как в Буросе, – сказал он. – Ничего не знаю про Бурос, кроме того, что это город. Но Свег – не город, Свег – очень маленький поселок с двумя тысячами жителей. Во всем Херьедалене меньше народу, чем в пригороде Стокгольма. И это значит, что тут невозможно что-то скрыть.

Он отошел от окна, сел на стул, где сидела Ханна, но тут же вскочил и остался стоять.

– Мне надо было бы сказать тебе это до того, как мы сюда приехали. Для меня это настолько очевидно, что я и забыл, что ты не местный. Здесь все – как ангелы, со своими нимбами. Над каждым свой нимб слухов, и Ханна Тунберг – не исключение.

– Я не совсем понимаю, что ты хочешь сказать.

Джузеппе мрачно уставился на ковер.

– О мертвых плохо не говорят. И, в конце концов, что плохого в любопытстве? Почти все любопытны. Наша работа построена на фактах и любопытстве.

– Ты хочешь сказать, она была сплетницей?

– Это Эрик утверждает, а Эрик ничего не говорит зря. Пока она рассказывала, я все время об этом думал. Если бы она прожила еще пять минут, я бы успел ее спросить. Теперь уже не спросишь.

Он опять подошел к окну.

– Мы могли бы провести эксперимент, – продолжил он. – Поставим машину там, где она. И попросим кого-нибудь смотреть в зеркало, а еще кого-нибудь – выйти из дома Андерссона, сосчитать до трех и снова зайти в дом. И я могу тебе сказать заранее: или видишь совершенно ясно, кто там стоит у дверей, или вообще не видишь.

– Ты думаешь, она все придумала?

– И да и нет. Она не врала. Но я подозреваю, что она либо видела, как кто-то мелькнул за спиной Андерссона, либо подглядывала в окно. Теперь мы этого уже не узнаем.

– Но по сути-то все это, получается, правда?

– Думаю, что да. Она хотела сообщить нам что-то, что, по ее мнению, важно. Хотя не хотела, чтобы мы знали, каким образом она это узнала.

Джузеппе вздохнул.

– Заболеваю, – сказал он. – Горло болит. Вернее, пока не болит, но скоро заболит. И голова заболит через пару часов. Поехали?

– Только один вопрос, – сказал Стефан. – Точнее, два. Какие выводы мы можем сделать из того, что Ханна видела Эльзу Берггрен? И если это была не Эльза, то кто? И что все это значит?

– Это не два вопроса, а три, – сказал Джузеппе. – И все важные. И ни на один мы не можем ответить. Пока, во всяком случае.

Они побежали к машине, пригибаясь под дождем. Собака спряталась в конуру и грустно смотрела им вслед. Еще одна грустная собака, подумал Стефан. Интересно, понимает ли она, что произошло?

Перед выездом на дорогу Джузеппе остановил машину:

– Я должен позвонить Рундстрёму. Подозреваю, что там все еще туман. К тому же по радио обещали штормовой ветер.

Он набрал номер. Стефан пытался думать о Елене, но перед глазами все время стояла Ханна Тунберг. Как она хватала воздух ртом, захрипела и умерла.

Джузеппе рассказал Рундстрёму про Ханну. Потом начал спрашивать – про туман, про собак, про человека в горах.

Они говорили недолго. Джузеппе отложил телефон и пощупал горло.

– Каждую простуду воспринимаешь как смертельную болезнь, – сказал он. – Смотри, еще и часа не прошло после смерти Ханны, а я уже ни о чем не могу думать, кроме своей простуды.

– О мертвых уже не надо беспокоиться.

Джузеппе посмотрел на него:

– Я говорю не о ней. Я говорю о своей собственной смерти. Единственная смерть, которая представляет для меня интерес.

Стефан треснул кулаком в потолок. Он и сам не знал, почему взорвался.

– Ты сидишь и ноешь по поводу своей простуды. А я-то, может быть, и в самом деле умираю.

Он выскочил из машины, хлопнув дверцей.

Джузеппе вышел за ним.

– Я не подумал, – сказал он.

Стефан сморщился:

– Какая разница? Рак или в глотке запершило?

Он сел на место. Джузеппе остался стоять под дождем.

Стефан смотрел в окно, на котором расплывались капли дождя. Деревья мерно покачивали ветвями. В глазах у него стояли слезы. Это не из-за дождя он почти ничего не видел. Из-за слез.