Книга Белая львица - Хеннинг Манкелль

Он снова взглянул на клык.

Все равно никто не поверит, подумал он. И лучше никогда не рассказывать о днях и ночах в обществе чернокожего африканца, которому отрезали палец в уединенной сконской усадьбе.

Эту тайну я унесу с собой.

Встретившись утром в пятницу, 15 мая, в Хамманскраале, Ян Клейн и Франц Малан очень быстро выяснили, что ни один из них не нашел в плане серьезных слабостей.

Операция состоится в Капстаде 12 июня. Холм Сигналхилл за стадионом, где будет выступать Нельсон Мандела, обеспечивает Сикоси Цики идеальную позицию, оттуда он произведет выстрел из своей дальнобойной винтовки. А потом незаметно исчезнет.

Но были еще две детали, о которых Ян Клейн не сказал ни Францу Малану, ни остальным членам Комитета. Об этом он не собирался говорить вообще никому. Во имя ЮАР, во имя сохранения власти белых он был готов унести с собой в могилу иные важные секреты. Определенные события и взаимосвязи в истории страны должны остаться тайной.

Во-первых, он не хотел рисковать, не хотел, чтобы Сикоси Цики продолжал жить, зная, кого он убил. Сикоси Цики будет молчать, вне всякого сомнения. Но точно так же, как фараоны древности не оставляли в живых строителей тайных камер в пирамидах, чтобы сама память о существовании этих помещений утратилась, он пожертвует Сикоси Цики. Убьет его своими руками и позаботится, чтобы труп не нашли.

Вторая тайна, которую Ян Клейн хотел сохранить, заключалась в том, что еще накануне вечером Виктор Мабаша был жив. Теперь-то он мертв, безусловно мертв. Но то, что Виктор Мабаша умудрился так долго оставаться в живых, Ян Клейн воспринимал как свое личное поражение. Он чувствовал себя в ответе за промахи Коноваленко и за его неспособность с первого раза закрыть главу под названием «Виктор Мабаша». Кагэбэшник неожиданно оказался с червоточиной. А хуже всего, что он пытался прикрыть свои огрехи враньем. Люди, воображавшие, будто Ян Клейн не способен добыть необходимую информацию, наносили ему личное оскорбление. Когда Нельсон Мандела будет убит, он примет окончательное решение насчет Коноваленко и его работы в ЮАР. Сейчас этот человек должен подготовить Сикоси Цики, и эту задачу он, безусловно, выполнит. Скорей всего, недостатки у Коноваленко, по сути, те же, что привели к краху советскую империю, думал Ян Клейн. Он отнюдь не отметал возможность, что придется убрать и Коноваленко, и его пособников — Владимира и Таню. Эта операция требовала самой тщательной зачистки, которую он возьмет на себя.

Они сидели у стола, крытого зеленым сукном, и раз за разом выверяли каждую деталь плана. За истекшую неделю Франц Малан успел съездить в Капстад и побывал на стадионе, где будет выступать Мандела. Кроме того, он потратил несколько часов на осмотр того места, откуда будет стрелять Сикоси Цики. И даже снял видеофильм, который они просмотрели трижды. Недоставало только одного — сводки о ветрах, преобладающих в июне в Капстаде. Под видом представителя некоего яхт-клуба Франц Малан связался с Национальным метеорологическим институтом, и там обещали выслать необходимые сведения. Имя и адрес, которые он оставил, никто выследить не сумеет.

Ян Клейн никуда не ездил. Перед ним стояла другая задача — теоретический анализ плана. Он должен был продумать и учесть все возможные случайности, проиграть все роли, пока не убедится, что никаких неожиданностей не возникнет.

Через два часа они закончили работу.

— Остается одно, — сказал Ян Клейн. — Нужно точно выяснить, какие меры капстадская полиция намерена принять двенадцатого июня.

— Это моя задача, — ответил Франц Малан. — Мы разошлем циркуляр во все полицейские округа страны и заблаговременно затребуем копии всех планов по обеспечению безопасности на мероприятиях, где ожидается большое стечение народа.

В ожидании остальных членов Комитета они вышли на веранду и молча смотрели на окрестный пейзаж. У горизонта тяжелое дымное облако лежало над трущобным районом, где жили чернокожие африканцы.

— Будет резня, — сказал Франц Малан. — Я по-прежнему с трудом представляю себе, что произойдет.

— Смотри на это как на необходимую зачистку, — отозвался Ян Клейн. — Это слово пробуждает более приятные эмоции, чем «резня». Вдобавок мы именно к этому и стремимся.

— И все же, — сказал Франц Малан. — Иногда меня охватывает неуверенность. Удастся ли нам держать события под контролем?

— Ответ простой. Мы должны.

Снова этот фаталистический оттенок, подумал Франц Малан и украдкой покосился на человека, который стоял в нескольких метрах от него. Порой он не мог совладать с изумлением. Может, Ян Клейн сумасшедший? Психопат, который под маской сдержанности скрывает страшную правду о себе самом?

При этой мысли ему стало не по себе. Единственное, что он мог сделать, — это отогнать ее.

В два часа Комитет собрался в полном составе. Франц Малан и Ян Клейн показали видеофильм и дали необходимые объяснения. Вопросов оказалось немного, возражения были с легкостью устранены. Уже около трех провели голосование. Решение было принято.

Через двадцать восемь дней во время митинга на капстадском стадионе Нельсон Мандела будет убит.

Собравшиеся покинули Хамманскрааль один за другим, с промежутком в несколько минут. Ян Клейн уехал последним.

Начался обратный отсчет.

22

Налет случился сразу после полуночи.

Виктор Мабаша спал на диване, укрывшись одеялом. Валландер стоял у кухонного окна, пытаясь разобраться, поесть ему или выпить чаю, и прикидывал, спят отец и Линда или нет. Наверняка полуночничают. Как ни странно, у них всегда было о чем поговорить.

Дожидаясь, пока закипит чайник, он подумал, что миновало уже три недели с тех пор, как он начал искать Луизу Окерблум. И теперь, спустя три недели, известно, что ее убил человек по фамилии Коноваленко. Тот же, что, скорее всего, убил и полицейского Тенгблада.

Через несколько часов, когда Виктор Мабаша покинет Швецию, он сможет рассказать о случившемся. Но сделает это анонимно, и, вероятно, никто не поверит письму, которое он без подписи пошлет в полицейское управление. Все зависело от признаний самого Коноваленко. Да и то еще вопрос, поверят ли и ему.

Валландер налил в заварной чайник кипятку — пусть настаивается. И подвинул себе кухонный стул.

В тот же миг в прихожей грянул взрыв. Ударная волна швырнула Валландера назад, головой о холодильник. Кухня быстро наполнялась дымом, и он ощупью устремился в спальню. А когда добрался до кровати и схватил с ночного столика пистолет, услышал один за другим четыре выстрела и распластался на полу. Стреляли в гостиной.

Коноваленко, мелькнуло в мозгу. Пришел за мной.

Валландер поспешно нырнул под кровать. И от ужаса решил, что сердце наверняка не выдержит. Позднее он будет вспоминать, как унизительна была мысль о том, что он умрет под собственной кроватью.