Книга Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни - Наталья Андреева

– Да. Замахнулся, так сказать, на большое дело. Чтоб память обо мне осталась. Книгу пишу. Так как насчет принять?

– Немного можно.

Сокольников исчез в доме и вскоре принес водку и поднос с двумя тарелками. Бутерброды и маринованные овощи.

– Сами все это? – кивнул Амелин на ухоженные грядки.

– А как же? Расслаблятьсято надо. Когда руками работаешь, голове легче. Ну, выпьем?

После короткой паузы, во время которой они выпили и закусили, Амелин приступил к делу:

– Я только что разговаривал со сторожем. Меня интересует человек, не из местных, то есть не дачник, который последнее время крутился возле дома Юсуповых. – «А вдруг повезет?»

– Вы про высокого мужчину в черной куртке? – спросил журналист, хрустя маринованным огурцом.

– Про него самого, – кивнул Амелин, почувствовав, как екнуло сердце. Ох, Егор Федин, Егор Федин!

– Был такой. На днях столкнулись нос к носу. А если точнее, вчера, ближе к вечеру. Видный мужик, – со знанием дела сказал Сокольников. – По бабам большой спец.

– С чего вы взяли?

– Таких в кино любят снимать: уверенный в себе красавец брюнет. Все при нем: высокий рост, мужественная челюсть, чеканный профиль. – Журналист достал носовой платок и со вздохом сожаления вытер вспотевшую лысину. От водки его слегка разморило. – А тут сами видите.

– Каждому свое. В черной куртке, говорите?

– Он и одет как герой боевика: весь в черной коже. Фигура отменная, вот кому костюмыто шить хорошо, а?

– Машину его видели?

– Да что я, следил за ним? Подумал, может, человек строиться тут хочет, участок приглядывает. Или дачу у Юсуповых приехал торговать. А ведь хорош, шельма! На висках легкая седина, но это его не портит. Наоборот.

– Значит, на вид ему чуть больше сорока?

– Должно быть так. В соку мужик.

– И сколько раз вы его видели?

– Один. Спросите лучше у Егорушки, они о чемто беседовали.

– Само собой. Значит, машину его вы не видели? А может, он на автобусе приезжал?

– Смеетесь? Такой крутой мужик и на автобусе?! Кстати, вашим коллегам, которые меня посетили в полдень, я этого не рассказывал. Их интересовал только сегодняшний день. А я работал, из дома не выходил. Видел только, как парень какойто пробегал прямо по моему участку, я даже Алекса спустил.

– Что за парень? Возраст? Как выглядел, во что был одет?

– Да вы смеетесь? Я работал над книгой, видел его мельком. Может, и не парень вовсе, а мужик. Но бежал быстро. Очень резвый. Может, спортсмен?

– А это, случайно, был не тот красавец брюнет, которого вы видели раньше?

– Может быть, и он. Тоже в черной куртке. Но сказать точно, к сожалению, не могу. Я же говорю, что заработался. В окното посмотрел, но все мысли были только о книге. А в такие моменты… – Хозяин только рукой махнул, а потом повторил: – Не могу ничего сказать.

– Жаль. Я вам оставлю свой телефон. Вдруг чтото вспомните?

– Оставляйте, но это вряд ли. Ну что, на посошок?

– Нет, мне хватит. – Амелин заметил, как по улице к дому Юсуповых едет машина. – Начальство за мной приехало.

– Алекс, фу! – крикнул журналист поднявшемуся с места догу. Собака проводила взглядом гостя и уселась только тогда, когда он закрыл за собой калитку.

– Ну, Женя, что? Успехи есть какиенибудь? – первым делом спросил Ехин.

– Коечто имеется.

– Ладно, по дороге обсудим.

Амелин сел в машину, хлопнула дверца. «Жигули», урча, поползли к выезду на шоссе.

– Максимыч, а может, это воры были? Местный сторож говорит, что народ тут этим балуется.

– Исключено. Вопервых, Юсупова убита из пистолета «макаров», вовторых, на столе лежали деньги, сорок штук баксов.

– Так много? – ахнул Амелин.

– Вот именно. Можно было ничего, кроме зеленых, и не брать. Судя по всему, это часть денег за квартиру, которую продала мать Юсуповой, она сейчас у дочери живет. На эту квартиру тоже нашлись покупатели. Только Тамаре Григорьевне теперь придется одной в Израиль ехать. Хоть и с большими деньгами, и к богатым родственникам, но одной.

– И так бывает, – вздохнул Амелин. – Ну так вот, что я выяснил, Максимыч. В нашем деле появляется высокий красивый брюнет лет сорока с небольшим…

– Как ты говоришь? А это уже занятно. Очень занятно…

– О чем ты, Максимыч?

– О том, что господин Малиновский слишком уж рьяно принялся защищать интересы госпожи Австрийской. Слишком рьяно…

Глава 12

Калининская

На следующий день после того, как убили Светлану Юсупову, Анна с трудом нашла в себе силы, чтобы поехать в «Эсмеральду». Этот день тянулся для нее невыносимо долго. Она то и дело смотрела на часы и наконец не выдержала. Все равно работник из нее сегодня никакой. Оделась, вышла из кабинета и в приемной сказала Леночке:

– Я уезжаю домой. Плохо себя чувствую. Сегодня какнибудь без меня.

– Хорошо, Анна Александровна, а завтра? У вас назначены две деловые встречи, одна на утро, с постоянным клиентом…

– Хорошо, с утра подъеду… Если ничего не случится. В крайнем случае перезвоню.

Она вышла на улицу, поежилась от холодного ветра и поспешила к своей машине. Только согревшись в теплом салоне, поняла, что домой ехать ей не хочется. Начнутся расспросы, ахи, вздохи. Скорее всего, и Ехин уже объявился. Решил побеседовать с главной подозреваемой в непринужденной обстановке, располагающей к откровенности. Сидит на кухне с мамой и тетенькой и дожидается хозяйку дома. Анна невольно поежилась.

«И куда?» – спросила она себя. Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось. День не удался, и не было никакой надежды, что удастся следующий.

Поехала в центр, оставила машину на платной стоянке и пошла в сторону Красной площади. Медленно прошлась по брусчатке, ежась под холодным осенним ветром, и задержалась возле церкви. Подумав немного, зашла, заплатила за четыре свечки и направилась к алтарю. Народу в храме почти не было. Вторая половина дня, будний день.

– Где тут за упокой, бабушка? – вдруг услышала Анна тонкий девический голос и обернулась.

Худенькая голубоглазая девчушка лет восемнадцати держала в руке три дешевые свечки. Старушка в черном платке, приблизившись, чтото зашептала ей на ухо. «А ты записочку оставь да помяни за упокой», – с трудом разобрала ее слова Анна.

И тут же екнуло сердце: десять лет назад четыре свечи. Какая же она тогда была измученная и ожесточенная! Дада, именно в таком порядке она и перечислила своих врагов: раб Божий Иван, раб Божий Андрей, раба Божия Светлана и раба Божия Ольга. И всех попросила помянуть за упокой. Десять лет прошло, долгих десять лет. Теперь в живых осталась одна Ольга. А все остальные…