Книга Великий Сатанг - Лев Вершинин

Каждое из трехсот деревьев обкладывают они тем, что умеет гореть, и обливают тем, что заставляет пылать. Это правильно. Так следовало сделать давно. Как сделали это со своими демонами люди поселка Пао-Пао, что лежит в полудне пути, у самой соленой воды. Демоны топили детей и не разрешали рыбе идти в сети. Они не слушали увещеваний. И тогда смелые люди квэхва залили в мелкую соленую воду много-много бочек темной вонючей воды, которая умеет гореть, и духи зла метались в волнах, и зеленый старик звал на помощь, и девы, покрытые чешуей, клялись не вредить больше, но поздно было — ничем могли и не хотели помочь демонам беспощадно-справедливые люди квэхва из поселка Пао-Пао. Вот как нужно поступать с демонами. Тогда они закаятся причинять зло…

По каменным тропинкам леса прошли мстители, мимо железных ворот, хранимых обезглавленными людьми Земли, крошащимися под дождем, и обильно умастили прибежище демонов тем, что дарит пищу огню.

И, высоко неся факел мести, вышел вперед Вещий.

– Слушайте, злые! — произнес он торжественно, и в пустых глазницах мерцало темное пламя гнева. — Разве докучали вам люди квэхва? Разве оскверняли мы пыль любезных вам развалин?.. Ничего вашего не взяли мы, разве лишь немного кореньев и плодов, да еще собак приютили, ибо необходимо мясо человеку!.. Небеса подтвердят: все взятое оплачено честно. Разве не дарили мы вам лучших щенков, толстых и тяжелых? Разве не бросали вам самые спелые из собранных плодов?! Вы же злом ответили на добро и сами пожелали войны. Так сгиньте же и будьте прокляты, как проклята на веки вечные ваша обитель, трижды неблагословенная Земля!

– Земля! Земля! Земля-а-а… — откликнулось эхо.

И запылал костер.

Затрещали, закорчились, вздыбливаясь и хрустко ломаясь, корявые ветви, стоном отозвалась земля, и с визгом лопались мохнатые кустарники. А старец смеялся, указывая на огонь пальцем, и громко извещал людей обо всем, что видят незрячие очи. Скулил и завывал лес, метались, не умея спастись, призрачные девы, истекали дымом пушистые карлики, тщась зарыться в горящую, спекшуюся землю, и козлорогий, вопя, скакал по угольям на обожженных, плавящихся копытах…

И люди миролюбивой идеи квэхва, не видя, внимали Вещему, и радостно было им, потому что наказаны демоны и не скоро посмеют, устрашенные, вернуться в обугленный лес.

Нет сомнений: когда вернется Кайченг, он одобрит хорошее дело, тем паче что совершившееся не повернуть вспять и того, что случилось, не изменить.

Если же найдет сделанное неверным, то разве поднимет руку на старца?

Покарав злых, люди ушли с места, ставшего запретным.

Никаким трудом нельзя заниматься более в день битвы с демонами. Следует вернуться в поселок, омыть лица студеной колодезной водой, а затем, собравшись за вечерним столом, молчать и слушать слово Вещего.

Так заведено издавна.

…Барал-Лаон лежал совсем близко от леса. Один из поселков людей праведной идеи квэхва, не самый большой, но и не из мелких. Тринадцать десятков борцов и тех, кто станет борцами, если не уйдет до зрелости в Темные Ущелья. Вполне достаточно для того, чтобы сила поселка устрашила чужаков, а слово поселка было достойно принято на Совете. Хороший поселок, ничем не отличающийся от иных. Длинный дом женщин и длинный дом борцов. Дом мелкоты, еще не достигшей возраста разделения. Просторный стол, за которым принимают пищу люди, собравшись вместе, как велят вековечные идеи квэхва. Колодец. Яма с дождевой водой, собранной впрок. Что еще? Еще — врытые в землю хранилища пищи. И, конечно же, псиный загончик, заботливо прикрытый навесом от непогоды. Оттуда вечно доносятся рык, визг, тявканье, но уши людей терпеливой идеи квэхва привычны к этому шуму и почти не замечают его. Пес — благословение Ю Джуга; пес дает мясо и жир, пес дает шкуру и кость. Пес предупредит, учуяв чужака, и отгонит дикого дворового кота, если решится тот подкрасться к поселку в одиночку. Без пса не выжить. Поэтому, забивая щенков для котла, надлежит испросить прощения у него, лопоухого, и воззвать к Великой Суке, к Кесао-Лату, описав ей злого врага, что пришел и совершил недоброе дело…

А вокруг поселка — земляной вал в человеческий рост, укрепленный тыном из металла. В прошедшие дни ходили люди квэхва в дальние руины, собирали необходимое и платили за взятое надлежащую цену. Там стал Одноруким могучий борец, великий охотник Крампъял, там лишился второго глаза Вещий. Зато вырос над валом густой частокол, переплетенный твердыми колючими веревками, и чужим не под силу одолеть на совесть воздвигнутую преграду. Те, кто пытался, убедились в своем бессилии. Вон их головы — скалятся костяными ухмылками на остриях, предупреждают заносчивых: нет сюда ходу; здесь, не обижая никого, обитают люди добродушной идеи квэхва!

Чужаки понятливы. Давно уже не набегают на поселок ни злобные жители руин, ловко мечущие камни издалека, но бессильно-трусливые в схватке, ни кожаные бродяги, твердо сидящие на спинах уродливо высоких безгорбых куньпинганов…

Если и бывают изредка, то — с миром, с меной.

Это хорошо. Так и предписывает миролюбивая идея квэхва.

Омыты были лица и очищены руки. И сели люди Барал-Лаона за общий стол, уже уставленный блюдами вареных клубней и чашками мясного отвара, приготовившись слушать Вещего.

В торце стола, на том конце, что ближе к входу в длинный дом борцов, восседает старец. Он уже подготовил себя к изречению Предания: синим и алым раскрашены щеки, повязкой укрыт высокий мудрый лоб, помеченный крылатым знаком — отметием гордой птицы токон, не живущей в неволе. Птица распростерла крылья, она хочет взлететь, но сетка морщин удерживает ее, и вся страсть, весь огонь полета изливается в тихой, исполненной веры речи Вещего.

– Слушайте и не забывайте, люди квэхва! Было некогда так: создав твердь небес и нежность земли, назвал сотворенное Дархаем великий созидатель Ю Джуга, и означало имя это «Страна, Не Знающая Злосчастья». Сказанное, немедля обретало силу каждое слово Ю Джуга, и было по воле его. Без краев раскинулся вширь и вдаль, без границ распростерся вглубь и ввысь счастливый Дархай, и вольно гуляли в вечно цветущих садах люди, явившиеся из мечты всеблагого Ю Джуга. Он же, поразмыслив, нарек пришедших из грез Лунгами, и значило прозвище это «Незлобивые». Воистину незлобивы были сыны и дщери мечтаний всевеликого, ибо не ведали зла, от явления на свет стремясь лишь к добру…

Каждое слово из тех, что лились из уст старца, было ведомо детям мудрой идеи квэхва, плечом к плечу сидящим за широким столом. Ибо из вечера в вечер, из луны в луну, год за годом повторялось предание, дабы не истерлась в памяти людской истинная правда и подлинная суть.

– Бесконечно долго было так, и не было иначе. Творя и переделывая мир, не мог оставаться всегда с возлюбленниками своими беспредельный Ю Джуга, однако и оставить их без надзора и присмотра не желал знающий все. Потому плюнул на ладонь себе великомощный, присыпал слюну щепоткой пыли предсущности, смял; и так возник под сияющим небом Дархая яростный Хото-Арджанг, чьим уделом стало с той поры надзирать за миром и покоем Лунгов. Но пылок был нрав назначенного бдить, и подчас увлекался он охотою на легкоперые облака, оставляя без защиты и охранения тех, кого призван был защищать. Тогда дунул на ладонь свою Ю Джуга, добавил в дуновение толику ясного звона; и так возникла среди вершинных снегов Дархая легкоустая Кесао-Лату, чьей долей определил всенеодолимый услаждать и наслаждать Лунгов в те дни, когда отвлекается от предначертанного Хото-Арджанг…