Книга Амфитрион - Дмитрий Дикий

– Ты читал Бунина? – вдруг спросила Алена.

Митя удивленно посмотрел на нее:

– Ну, Алена, я же все-таки школу заканчивал в Москве, а не в городе Кожикоде. Конечно, читал!

– И рассказ «Митина любовь» читал?

– Читал, – Митя опять забыл, что родители называли его Митей, а не Димой, именно по-бунински.

– Я вот не помню… там ли это было или в какой-то пьесе? Катя там говорила Мите… вроде «это будет летом», а он ей отвечал – «до лета еще дожить надо». Вот я и предлагаю тебе, Митя. Давай доживем до лета.

Митя молчал, вспомнив, что бунинский Митя до лета не дожил, потому что застрелился. Алена посмотрела в черное окно, иссеченное снегопадом.

– Ничего не было, Митя. Ничего не было.

– Я знаю, Алена, я видел.

Алена вскинулась и посмотрела на Митю, закусив губу. Митя улыбнулся (одному Богу известно, как это далось ему).

– Я видел… что было гораздо хуже. И лучше. У тебя в голове. Я согласен, милая. Давай доживем до лета. И до лета, и до осени, и до любого другого сезона, до которого нам захочется дожить. Только ты будешь мне помогать писать книгу и делать журнал. Теперь давай мне свою статью и пойдем выпьем за китайский Новый год.

Они вернулись в кухню и выпили немного сливового вина. Скоро дедовы часы пробили двенадцать раз, наступил китайский Год быка, а Митя даже и не понял, как рассказал Алене о своей книге. Она – для маскировки – будет писаться о недалеком будущем. В ней будут действовать Митя и Алена, только под другими именами. В ней будет будущее – немного, чуть утопически, в ней будет прошлое… это самое сложное. В ней будет все то, о чем они не могут говорить. Алена, выслушав, с неподдельным воодушевлением обещала помогать, выполнять обязанности информационного редактора и переводить с английского на русский.

Тут омни сделал «пип!», и Митя, не любивший пропускать входящие, схватил хитрый наручник, ввел пароль и открыл письмо. Письмо гласило:

Mitya:

Herewith my inputs to Filè1, which may be useful for your book. Make what you will of it.

By the way, good to know that you recognized me in that painting, but as you understand, it couldn’t possibly have been me. I was in Europe at the time.

Believe me etc.,

B’hrian Fear Dearg[69]

12.02.2020

В приложении были кое-какие записи. Но что это за файл такой – «номер 1»? Следующее письмо отвечало на вопрос:

Caro Signor Selvaggio,

Le invio il file numero uno. In esso è contenuta la storia del Maestro d’arte Dellamorte, da me ideata, nonché quella parte di storia della sua famiglia che mi ha visto coinvolto in prima persona. Penso che questi materiali non saranno privi di utilità per il Suo libro.

Man mano che Lei prenderá conoscenza del testo, esso cesserà di esistere; in tal modo il file, una volta letto, scomparirà del tutto. La pregherei pertanto di accertarsi a tempo opportuno di aver fissato tutto ciò che serve. Le chiedo inoltre di non pubblicare i materiali sul Maestro fino al momento del suo ritorno. Egli è entrato nell’Ur, dove lo attendono prove che minacciano con la morte non solo lui, ma anche altri. Lì è stato ucciso già due volte, e noi non possiamo ammettere che ciò avvenga ancora.

È stato interessante lavorare con Lei, Mitja, e La ringrazio di questo. Sono consapevole del fatto che, dopo aver letto il testo, Le rimarranno non poche domande. Ciò è sempre inevitabile.

Addio.

– Rodolfo Strattari

12.02.2020[70]

Алена вопросительно смотрела на Митю. Митя улыбался; в письме он понял далеко не все, но фраза «Egli è entrato nell’Ur» показалась ему ключевой, и почему-то ему стало очень легко. Магистр вошел в Ур, и, наверное, все было не зря.

27. Отличница

11.30 a.m.

Представьте, что с высоты птичьего полета вы озираете океан. Правда, речь идет об очень далеком и глубоководном океане, и птицы не долетают сюда. Но все-таки представьте этот панорамный вид: мы летим над волнами и видим сине-белую воду, блики солнца в выемках волн, белые барашки на гребнях, тени рыб, движение морских течений, видим, что горизонт равен кругу, и этот синий круг вод накрыт хрустальным колпаком неба. Наконец мы видим взрезающий воды и небеса корабль.

Это современная парусная яхта среднего размера. Она чистого белого цвета и очень быстроходна. Иногда из-за цвета и быстроходности она как будто исчезает из виду, но потом становится ясно, что это лишь игра света, тени, бликов и неизбежного страха, который не может не испытывать наблюдатель, заброшенный в середину бесстрастного океана. Этот же наблюдатель, приглядевшись, видит не прогулочную яхту, а серьезный парусный корабль, пусть и небольшой. На палубе пусто. Ясный горизонт не приманил наверх из кают ни веселую компанию богатых путешественников, ни океанологов, готовящихся нырнуть поглубже в круглом батискафе, ни роскошных молодых леди босиком или в плоских туфлях на белой подошве (ведь именно так принято ходить по палубе любой уважающей себя яхты).

Спустя некоторое время на палубе появляется человек.

11.40 a.m.

Он один. Наша яхта вообще производит впечатление управляемой нематериальной силой. Никто не отдает команд, не слышен топот ног на лестницах и палубе, не скрипят натягиваемые и распускаемые канаты – только ветер туго и ровно гудит в парусах. Видимо, человек поднялся на палубу из каюты – не мог же он возникнуть из воздуха? Это высокий и худой мужчина с не совсем еще седыми волосами, почти достающими ему до плеч. Возраст его определить тяжело. У него очень темные глаза, в которых отражается морская синева, острые черты лица и плавные, текучие движения. Сколько же ему – пятьдесят, шестьдесят, семьдесят?