Книга Вейн - Инна Живетьева

– Пойдем? – спросил Егор. Он стоял, вытянув шею, точно мог отсюда разглядеть «Хрустальный колокольчик».

– Ага, побежим, – раздраженно отозвался Юрка. – Я тебе что, грузовой лифт?

Егор смутился. Сел, положив арбалет на землю. Уставился жадно на город. Юрка его понимал – там был Грин. И вейну ничего не стоило спуститься на набережную, кликнуть извозчика и доехать до узла. Взять сына подполковника Натадинеля за руку…

– Мне кажется, я вернусь, а ничего и не было, – сказал Егор. – Будто все приснилось. Зайду, мама скажет: «Ну и где тебя носило?» Потом отец приедет, и Макс вместе с ним.

Юрка хмыкнул.

– Смешно, да? – спросил Егор.

– Дурак, – сказал Юрка и сам услышал, сколько зависти у него в голосе.

Закрыл глаза. Утреннее солнце трогало лицо теплыми пальцами. Идти никуда не хотелось.

Юрка встал.

– Ну, чего расселся? Потопали.

В воротах застряла груженая телега. Мужик, бросив вожжи, рассчитывался за въезд. Он медленно опускал в прорезь на крышке сундука медяшки, ощупывая каждую напоследок. Очередь напирала, волнуясь и покрикивая. Шуму добавляли козы, привязанные к задку телеги, и ребенок на руках молодухи. Юрка поморщился от этого гвалта – у него ломило виски.

Егор смотрел на толчею растерянно.

– А как же мы? Я здесь часы не продам!

Юрка сунул руку в карман джинсовки и пошевелил пальцами в дыре, с трудом зацепив монету.

– Кое-кто оказался более предусмотрительным. Опа! – Он подбросил и поймал золотой. Солнце высветило чеканку – толстощекий хомяк под двумя колосками. – Я еще по дороге в скит деньги заныкал. Так что можешь папочкины часики поберечь.

Егор глянул, точно хотел возразить, но смолчал.

Выстояли очередь. Натадинель переминался с ноги на ногу, трогал железную бирку. Юрка искоса поглядывал на него и злился, сам не понимая из-за чего. Пригревало солнце, подсушивая мокрую от растаявшего снега куртку, но все равно познабливало.

Стражник разменял золото серебром и засаленной медью, предупредив, что за арбалет – двойной взнос. Звякнули, упав в сундучок, монеты.

– Исторический момент, – сказал Юрка, проходя в ворота. – Можешь вдохнуть долгожданный воздух Бреславля. Граждане туристы, посмотрите налево, вы видите хомяка – символ торгового города!

Егор послушно посмотрел.

– Ладно, – оборвал себя Юрка. – Потопали.

Он повел по единственной дороге, которую помнил. Акация отцвела, шелуха потрескивала под ногами. Возле амбаров разгружали телеги и громко пререкались у весов. С базара тянулись покупатели. Толпа закружила, поманила за собой, и Юрка едва не заблудился. Вовремя узнал магазин с безголовыми манекенами, свернул и увидел в конце улицы фонтан. До него оставалось еще несколько кварталов, когда заметил у театральной тумбы пролетку. Извозчик загородился газетой, на первой странице – крупные буквы: «Храм Двуликого в Йкаме закрыт».

– Свободны? – спросил Юрка.

Газета опустилась. Извозчик посмотрел с высоты козел, и Юрка сразу вспомнил, какие на нем грязные штаны и куртка. Егор выглядел не лучше, да еще с арбалетом на плече.

– Не в обиду будет сказано, но деньги у вас имеются?

Юрка показал серебряную монету. Или хватит меди? Он не обращал внимания, сколько платил Дан.

– В «Хрустальный колокольчик».

– Желаете по набережной, мимо Гостиного двора или как побыстрее?

– Побыстрее, но через площадь, где рыцарь стоит. Здоровенный такой, с мечом. Знаете?

– Залезайте.

Пролетка, дребезжа, тронулась.

Возле памятника было людно, играл маленький оркестр. Юрка привстал, всматриваясь, но Почтовика не увидел. Плюхнулся обратно на сиденье, раскинул руки и развязно сказал:

– Неплохой городишко. Может, подзадержусь тут. Эй, слышишь, нет?

Егор рассеянно обернулся.

– Останусь, говорю! – повторил Юрка.

– Зачем?

– А так просто.

Натадинель снова уставился в спину вознице, и Юрка цыкнул сквозь зубы.

Пролетка втиснулась в узкий проулок, поплутала между тесно стоящими домами и вывернула на немощеную улицу. Потянулись заборы, над ними поднимались кроны деревьев. Юрка глянул на Егора – сидит, вцепившись в арбалет, по сторонам не смотрит. Кажется, мог бы, вперед лошади побежал. Не удержавшись, ткнул его в плечо пальцем.

– Чего? – вздрогнул Егор.

– Проверял: взорвешься ты или нет?

– Очень смешно!

Заборы кончились. Пролетка съехала под горку и выкатила на широкий проспект. Юрку ослепило солнце. Тут пахло рекой, хотя ее по-прежнему не было видно. Сырой ветер заставил поежиться.

– «Колокольчик», – объявил возничий.

Юрка не сразу узнал гостиницу – подъехали с другой стороны. Расплатился, не пытаясь торговаться.

Гремя колесами, пролетка укатила.

Егор тронул бирку и бесшумно шевельнул губами. Молился, что ли? Вряд ли. Лицо напряженное, как там, в тайге.

– Не дрейфь! – сказал Юрка и толкнул стеклянную дверь.

Светилась люстра, отражаясь в паркетном полу. Отбрасывал блики стоящий на конторке хрустальный колокольчик. Поблескивали перила лестницы, ведущей наверх.

– Вечер добрый, господа. Свободных номеров нет, – поторопился сообщить портье.

– Успокойтесь, нам не нужно. Я тут останавливался недавно с Даном Уффом, вейном. Я ищу его. И Алекса Грина, он тоже тут жил.

– К сожалению, ничем не могу помочь.

Юрка вытащил серебряную монету и положил на конторку.

– Как только открылись узлы, вейны съехали.

Резко выдохнул Егор.

– А вы не знаете куда?

Портье покачал головой.

– С Грином были люди из другого мира. Они тоже уехали?

– Да.

Егор рванулся к двери и выскочил на улицу. Звякнуло стекло. У Натадинеля свалилась с плеча куртка и осталась лежать на ступеньках.

Юрка снова повернулся к портье. Тот смотрел без удивления.

– Не подскажете, где найти Такера-Почтовика?

– Спросите в «Толстом хомяке». Это недалеко, пару кварталов вверх, потом…

– Я знаю. А такой Виктор Зеленцов, вейн, у вас не появлялся?

– Нет. Но я кое-что слышал про Уффа.

Серебро с конторки исчезло. Портье выжидательно молчал, и Юрка достал еще одну монету, медную, из тех, что покрупнее.

– Его уже спрашивали. Но вейна не было в номере, и до конца оплаченного срока он не появился. Впрочем, мне кажется, больше интересовались не им самим, а теми, с кем Уфф встречался. И мальчиком, с которым вейн пришел.