Книга Жестокость и воля - Сергей Зверев

— Заходи, что ли…

Панфилов вошел в квартиру своего давнего друга и, прислонившись к стене, тяжело выдохнул:

— Устал…

Прислушавшись к гомону голосов на кухне, он вопросительно посмотрел на Терентия.

— Это мы тут с пацанами сидим… Братков поминаем.

— Что за пацаны?

— Гоша и Сухой, которые у Чернявого были. Да ты не обращай внимания, лучше расскажи, что стряслось.

— С Матвеем только что разобрался.

— Это тот, который на твоего дружбана из подвала наезжал? Так ты что, его замочил?

— Другого выхода не оставалось. У тебя шмотье какое-нибудь есть? Мне переодеться надо.

— Найдем. Ты бы хоть сполоснулся, что ли… Руки все в кровище…

Константин глянул на окровавленные суставы.

— Проволокой порезал, а так — цел.

— Это, значит, чужая? — Терентий ткнул пальцем в темные следы брызг на куртке.

— Хер ее знает…

— Ну иди в ванную. Я сейчас.

Спустя четверть часа посвежевший Жиган вышел из ванной комнаты и направился на кухню.

Терентий выделил ему из своих запасов измятые, но довольно чистые брюки и рубашку с рукавами, не доходившими до запястий.

На кухне стоял густой дым. Гости Терентия беспрерывно курили. Стол, забросанный яблочными огрызками и недоеденными кусками колбасы, скрипел и шатался. Прозрачной жидкости в бутылке оставалось только на самом донышке.

— Это Жиган, — представил друга Терентий. — Мой кореш.

Константин, закатывая короткие рукава рубашки, уселся на подоконник.

Гоша и Сухой, до этого оживленно обменивавшиеся мнениями по поводу собственного будущего, умолкли.

Константин понял, что они опасаются говорить при малознакомом человеке.

— Чернявого где похоронили? — спросил он.

— На городском, рядом с остальными, — ответил Гоша. — А че?

— Да я на похоронах не был… Чьих рук дело знаете?

— Весь город знает, — мрачно сказал Сухой. — «Обезьяны», суки, мало мы им вперли в «Агдаме»…

— Ты там был? Гоша ухмыльнулся.

— Мы оба там были, — ответил он.

— Стволы еще остались? Гоша и Сухой переглянулись.

— А че?

— Дело хочу предложить. Одному, боюсь, не управиться.

— А че делать надо?

— Жиган войну начал, — вставил Терентий. — Он у нас герой.

— Помолчи, — закурив, сказал Константин. — Мне нужны стволы и люди.

— А че, завалить кого-нибудь хочешь? — спросил Гоша и глянул на Сухого. — Ты как?

— Если б на «обезьян» — пошел бы. Мы с «азерами» еще рамсы не развели.

— Уже развели, — сказал Жиган.

Он коротко поведал браткам о происшедшем час назад на северной окраине города.

— За слова отвечаешь? — спросил Гоша.

— Отвечаю. Братки повеселели.

— Тогда за нами должок. А долги, по понятиям, надо платить.

— Верный базар, — заметил Сухой. — Так что, собираемся?

— Тачка во дворе, — сказал Жиган. — Едем в Москву.

— Ну, крутняк! — восхищенно сказал Сухой. — Столицу бомбить будем!..

… Закончился вечер восемнадцатого августа. Наступило девятнадцатое…

Машина мерно покачивалась на изгибах шоссе. Жиган почувствовал, что его начинает клонить в сон, и включил магнитолу.

Из динамиков донесся хриплый голос:

— Алеша, ша…

Терентий, кимаривший на переднем сиденье, вскинул голову.

— А?.. Что?..

— Спи еще, — сказал Константин. — Не приехали пока.

Терентий покосился назад.

— Спят братки…

— Вы сколько водки выжрали?

— Два пузыря. Не много.

— Отдыхай.

Ближе к Москве пришлось сбросить скорость, а потом и вовсе остановиться возле шоссейной развязки.

Справа на Москву шла колонна бронетехники.

Константин протер глаза, решив, что это ему снится.

Нет, на самом деле в столицу шла громадная войсковая колонна. Вгрызаясь гусеницами в проседающий асфальт, с лязгом и скрежетом проходили по шоссе ощетинившиеся стволами пушек и пулеметов танки, бронетранспортеры, боевые машины пехоты.

Военные регулировщики тормозили редкие в этот предутренний час машины, пропуская воинскую колонну.

На Гошу и Сухого этот шум не производил никакого впечатления. Они дрыхли, вповалку лежа на заднем сиденье.

А вот Терентий проснулся.

— Ешь твою вошь! — изумленно воскликнул он. — Это что, война началась? Жиган, я чего-то проспал?

— Вижу то же самое, что и ты. Не знаю, может, и война.

— Бля!.. Куда мы лезем?.. Может, ну его на хрен, Жиган?.. Не люблю я такие гнилые дела…

— Мне танки не мешают, — с неожиданной злостью сказал Жиган. — Хочешь валить? Вали! Только пойдешь пехотой. Я назад не поеду.

— Да ладно, — с обидой произнес Терентий. — Чего ты психуешь? Я же только спросил. А может, там вообще никакая не война, а парад или учения…

Когда колонна бронетехники прошла, Жиган свернул налево, в сторону Кольцевой.

И здесь пришлось двигаться рывками, пропуская еще две колонны.

Гоша и Сухой так до сих пор и не проснулись.

— Неспроста все это, — Терентий озадаченно почесал затылок, — и опасно. Менты кругом шастают, как бы не проверили…

В багажнике «Жигулей» лежала большая спортивная сумка с пистолетами, обрезами и автоматом Калашникова. За оружием ездили на другой конец города, к какому-то сараю. Именно там хранил его Сухой, оруженосец Чернявого.

— Не бойся, — успокоил его Жиган. — У ментов сейчас другие проблемы. Меня не это волнует.

— А что?

— На Химки нам не проехать… Только если через город.

Потеряв уйму времени на дорогах, они добрались до первых жилых кварталов только в начале десятого.

Москва потеряла свой обычный облик.

На перекрестках и развязках дорог стояли военные патрули, усиленные бронетранспортерами и боевыми машинами пехоты.

Люди смотрели на них с недоумением и страхом.

— Бардак какой-то, — сказал Терентий, поглядывая в окно. — Спокойно пошмалять не дадут.