Книга 1000 и 1 жизнь 4 - Самат Айдосович Сейтимбетов

но Сергей обратился к нему просто на испанском.

— И не пытайся врать, госпожа сразу поймет!

Рассказ был прост и незамысловат, за это время вокруг собралось все племя, с ненавистью глядя на надзирателя, скрученного и подвешенного на дереве. Ка и предполагал Сергей, злоупотребление положением, сговор с вышестоящими и прочие дела.

— По завету великого Инки — подобное недопустимо! — провозгласила Люсита, взмахивая рукой.

Надзирателю перебили ноги и вырвали язык и бросили в яму к муравьям. Сергей призвал зверья, преумножил запасы еды, и племя принялось праздновать. С танцами, песнями, обжираловом и поклонением Люсите, словно та живая богиня.

Обойти пророчество, отсидеться на суше у доброжелательно настроенных местных.

— Я думал, он нам даст взятку, чтобы мы закрыли глаза и плыли дальше, — сказал он Люсите.

Гремели барабаны, индейцы танцевали и пили, восхваляли Инку, ночь освещали костры. Где-то там рыскала облава, но следовало признать — маскировка, предложенная Люситой, была хороша. Никому и в голову не приходила, что возможна подобная наглость, а может инки и не знали, кто спасся из Мачу-Пикчу вместе с Гарольдом Чоппером.

— Он бы донес на нас, — небрежно ответила Люсита, поглаживая рукой спину Дэбби.

Та смотрела завороженно, и Сергей ее понимал. Было в этом зрелище костров и танцев что-то завораживающее, первобытное, сюрреалистичное даже. Никак не верилось, что где-то там люди летают на самолетах, общаются по зеркальной связи и магофонам (Сергей соорудил себе один, но тот так и не заработал), вкушают нормальную пищу, смотрят телевизор и обсуждают состязания маботов.

Не приносят то и дело друг друга в жертву.

— А мы на него?

— Он бы выкрутился, подчистил хвосты, подбросил бы нам чего-нибудь, а то и соврал бы, мол, мы сами из него вымогали взятку. Шансы у него были, поднять шум, могли и нас, то есть меня, наказать, Инка не одобряет такого поведения.

Приблизился староста, в сопровождении еще двух пожилых индейцев, почтительно поднесли чашу с какой-то местной самогонкой.

— Госпожа, до конца своих дней мы будем прославлять тебя! Но мы убили надзирателя, теперь нас всех сожгут!

Сергей едва не предложил оставить им зачарованное оружие, а то и соорудить нового. Пылкое воображение уже дорисовало ему, как эта нищая деревушка становится центром восстания, и затем поднявшиеся индейцы сносят всю империю и вешают всех кровавых магов на каменных фонарях.

— Не сожгут, — лениво бросила Люсита, доставая что-то из-за пазухи.

Насколько же они тут изголодали, вдруг подумал Сергей, что не разбежались даже зная, что их сожгут? Или отложили на завтра? А как же облава? Не нападут ли они теперь на след?

— Здесь магическая печать и рассказ о случившемся, — небрежно добавила она. — Вам поставят нового надзирателя, не забывшего заветы Инки, да и всех вокруг перетряхнут.

Три индейца едва не пробили головами землю, оставили чашу с самогоном, отползли почтительно.

— Воистину нам никогда не отблагодарить вас, госпожа. Мы поставим вам…

— Пришли мне ту беременную красотку, что я видела идущей к ручью.

— Это моя дочь, госпожа, я немедленно пришлю ее вам, — заверил ее староста.

Они отползли, а Люсита, не прекращая гладить Дэбби по спине, спросила:

— Доводилось тебе принимать ласки беременной?

— Нет, — ответила та и слегка покраснела, метнула быстрый взгляд в сторону Сергея.

Тот лишь вздохнул мысленно, извращения, повсюду извращения.

— Садишься на нее, лицом к животу и гладишь его в процессе, ощущаешь биение жизни внутри, толчки, молоко в груди, о, нет ничего лучше этого ощущения, словно сама заряжаешься жизнью.

Да кому-то просто жениться пора, мысленно хохотнул Сергей, магия уже намекает. Появилась дочка старосты, лет двадцати, с изрядно оттопыренным животом, в юбочке из листьев и такой же нагрудной повязке, не скрывающей толком ничего. Взгляд ее был направлен на Сергея, похоже, она знала, зачем ее призвали, только спутала, кому служить придется.

— Пойду проверю корабль, — поднялся Сергей.

Люсита не стала его останавливать, жестом подозвала дочку старосты к себе, сразу бесцеремонно начала гладить живот, грудь, впилась в губы поцелуем.

— Велик Инка, да славится его имя вечно, — приблизился к нему староста. — Господин маг желает чего-нибудь? Травы? Женщину? Мужчину? Тапира?

— Как же он велик, если его люди творят такое! — воскликнул Сергей в сердцах.

Заранее поставил глушащее заклинание, так как звуки над водой разносились слишком далеко. Староста отшатнулся, Сергей сбросил иллюзию.

— Ты… ты… ты тот шпион белых, которого ищут! — прохрипел староста, поняв, все не так.

— Хочешь пойти под руку Британии? — спросил Сергей.

Внутри кипела и бурлила злость и вовсе не из-за Люситы и ее пристрастий. Из-за империи инков, в которой творилось подобное, из-за того, что недостаточно им отомстил, из-за мыслей, что и в Британии возможно творится точно такое же, вспомнить хотя бы историю самой Дэбби!

Хотелось что-то сделать, как-то наплевать в колодец — увести поселение, например, или дать им оружия, зачарованные автоматы, которые прослужат минимум год. Минометы и пулеметы, броню, да мало ли!

— Мы не предадим Инку! — воскликнул староста, горделиво выпрямляясь.

Затем сообразил, метнул встревоженный взгляд в ту сторону, где его дочь служила Люсите.

— Не волнуйся, она — дочь Инки, — махнул рукой Сергей.

Староста растерялся, ощутив, что Сергей говорит правду. Конечно, в этих местах никто и не слышал о поимке Любимца и бурлении из-за него, чуть ли не расколе среди верхушки империи. Облава, снова подумал Сергей, мы тут казнили надзирателя, оставили след, не кинутся ли за нами в погоню? Или Люсита потому и предъявляла печать, чтобы потянуть время?

Он отбросил сомнения, Люсита же тоже слышала пророчество, также хотела сбежать.

— Так что, пойдешь под руку Британии? — спросил Сергей. — В моих силах устроить вам переезд и принятие там, дальше по реке.

Ударил его заклинанием правдивости и староста, к его удивлению, отказался.

— Мы слышали, как живут наши собратья там и жизнь ничем не отличается, даже хуже. Не тот цвет кожи.

Староста уже сообразил, что его заколдовали и на лице отражался ужас, но язык продолжал болтать.

— Точно так же наших дочерей и детей берут на потеху, кидают на алтари, считают нас неполноценными дикарями, а мы ничего не можем противопоставить. Наши шаманы давно убиты, земли отобраны. Все, что мы можем, лишь выживать, без надежды на будущее и молиться куда-то в пустоту, потому что все боги умерли и