Книга Лаванда для отца-одиночки - Салма Кальк

когда чёртовы цветы рухнули вместе с карнизом.

— Наверное, это потому, что Трофей там бегал, — рассмеялась Эжени, — а он тяжёлый.

В дверь постучали как раз в этот прекрасный момент.

— Здравствуйте, меня пригласил прийти господин Жервез, — сообщила невысокая пышная дама с кудряшками и в строгом костюме.

Девушки воззрились на Тео, и мальчишки тоже.

— Госпожа Эмма? Очень приятно, — сориентировался Тео. — А у нас вот тут. Это Лаванда, это Эжени, это Фред, это Стеф, а это Трофей.

— Я вижу, вам непременно нужны помощники по хозяйству, — закивала госпожа Эмма. — Может быть, уже даже сегодня.

— А вы готовы нам помогать? — поинтересовалась Эжени.

— Думаю, да, — закивала дама и улыбнулась, и как-то так хорошо она улыбнулась, что Тео понял — тот самый человек, который нужен, всё верно. — У вас намечается мероприятие?

— Да, у нас завтра новоселье, — кивнула Лаванда. — Гости. Кажется, много.

— Это же отлично, когда гости, — закивала госпожа Эмма. — В котором часу они ожидаются? Что ещё нужно сделать к этому часу?

В общем, Тео ещё не успел ничего понять, а госпожа Эмма уже задавала какие-то правильные вопросы, и его девушки на них отвечали, и карниз вернулся на место — мол, пока пускай так повисит, а в понедельник пригласим мастера, он нам сделает, чтоб насовсем, и гирлянда тоже пускай пока повисит, и что тут ещё? Цветы? Придумаем. А что подавать на стол? Какое меню, откуда доставка? Что, и на ужин доставка? Господин Жервез, я ведь и готовить могу, зачем же каждый день доставка?

В общем, Тео ощутил, что дом его в надёжных руках, и можно выдохнуть. И вообще всё хорошо, и когда он летом приехал в Паризию, то и не подозревал, что спустя каких-то три месяца в его жизни переменится примерно всё. Но ему очень нравилась его новая жизнь, и его дом, а его семья особенно нравилась.

— Я думаю, сегодня ещё доставка, потому что мы не запасли продуктов, а дальше разберёмся, — он почесал Трофея, который тёрся о ноги и оставлял шерсть на брюках, пожал руку Лаванде и подмигнул Эжени.

41. Каникулы

Рождественские каникулы подкрались очень быстро, Юма, что называется, и оглянуться не успела. Вот только началась учёба в новой школе, потом были котики на дереве, потом конфликт с госпожой Шу, потом бал и нападение на сад, потом новоселье… и здравствуйте, сегодня прилетает мама со всем семейством.

Семестр Юма завершила очень прилично, прямо сказать, с ней давно такого не случалось, с младшей школы, что ли. Их провалы в рейтинге, возникшие по милости госпожи Шу, ликвидировались почти без усилий. Госпожа Николетт постоянно предлагала какие-то работы, которые оказывались понятными и интересными. Кроме того, Фред выиграл ещё одни соревнования, Луи занял второе место в литературном конкурсе, а Юма выступила на конференции в университете.

Выступать было очень страшно — потому что она ничего подобного раньше не делала. Папа посмеивался — нужно же, сказал, начинать когда-то, почему бы не сейчас? И добавил — ты уже сделала самое сложное, когда решилась участвовать, теперь осталась сущая ерунда — подготовиться и выступить.

Правда, потом ещё оказалось, что в той же конференции внезапно участвует Стеф. И когда они всей компанией принялись его трясти — что да откуда, он признался, что ещё когда у них была отработка в библиотеке, то он приглядел там книгу с рыцарем. И та книга не давала ему покоя, он потом пришёл и попросил разрешения её прочитать. Но оказалось, что он и языка не знает, и разобрать там ничего не может, и тогда ему предложили книгу о том же рыцаре на понятном языке, и не рукописную, а нормальную печатную. И он три дня ходил в читальный зал, потому что домой книгу не давали, а потом спросил, можно ли о том рыцаре сделать доклад. Рыцарь оказался ни много ни мало предком господина Вьевилля, начальника Лаванды, и он, оказывается, в жизни немало поприключался, прежде чем построить дом в Паризии и жить в нём, и в целом там было, о чём рассказать. Правда, пришлось попутно читать ещё о крестовых походах, потому что рыцарь в них отметился, и ещё о чём-то, но в целом Стеф справился.

А Юме ещё и госпожа Дениз, сестра Луи, подкинула почитать бумаги их предков — о том, как строили их дом, и как разбивали сад. Дневниковые записи столетней давности потрясли Юму, она и не думала, что за этими стенами и колоннами стоит настоящая жизнь людей. А теперь вот пришлось подумать. И вообще, дом-то оказался у папы только потому, что единственная внучка той самой Марианны Тьерселен, тоже некромантка, уехала на далёкую родину своей бабушки и осталась там, вышла замуж, и где-то там живут её потомки. А дом остался здесь, и в нём теперь — Юма с папой, и с Лавандой.

И когда в день конференции Юма вошла в старинный и прекрасный зал университета, то первым делом увидела там господина герцога Саважа — дедушку Мари-Изабель. А потом ещё оказалось, что он — председатель жюри.

Она выступала в номинанции «Семейная история», и герцог Саваж прямо пришёл её послушать — потом сказал, что ему очень приятен и её интерес к истории города, и интерес к истории одной из знаменитых семей магов-некромантов. И в своей номинации Юма получила диплом первой степени — тот же самый герцог Саваж сказал, что она очень хорошо обобщила никогда не издававшийся материал и отлично с ним выступила.

Диплом принёс ей некоторую славу, кучу баллов рейтинга и подарки — большой торт, который съели в тот же вечер дома, очень красивое издание «Истории магических искусств» и билет в Королевский музей на индивидуальную экскурсию по выбору, и с собой можно взять до десяти человек. Юма подумала и решила — сходим в каникулы.

И вообще внезапно они все втроём вошли в десятку по рейтингу их параллели — Юма пятая, Луи шестой, Фред восьмой. Фред изумлялся больше всех, пока Юма не треснула ему по голове и не сказала — да сколько уже можно говорить-то, что ты крутой, привыкай!

Вообще они теперь проводили много времени с Фредом вдвоём. Гуляли по городу — вообще ни он его толком не знал, ни она, и гулять им нравилось. Как и раньше, делали вместе уроки.