Книга Мифы Ктулху - Роберт Ирвин Говард

Каково? Это я к тому, что, в отличие от иных, случайно натолкнувшихся на запретные вселенские тайны, фон Юнцт глубоко в них проник. Кстати, он был одним из очень немногих, читавших «Некрономикон» в наиболее раннем греческом переводе…

Тэверел на это лишь передернул плечами, а профессор Кироуэн, хоть и фыркал вовсю и пыхтел трубкой, но так ничего напрямую и не возразил, ибо он, как и сам Конрад, заглядывал лишь в латинскую версию упомянутой книги и обнаружил там вещи, которые даже самый беспристрастный ученый не мог ни опровергнуть, ни подтвердить.

— Ну ладно, — сказал он в конце концов. — Предположим, мы признаем былое существование культов, связанных с поклонением таким невнятным и таинственным существам, как Ктулху, Йог Сотот, Цатоггва, Гол-горот и им подобные. Но даже тогда я не допускаю и мысли, чтобы подобные религии могли еще и теперь практиковаться где-то в затерянных уголках мира!

К нашему общему удивлению, ответил ему Клеменс. Он был рослым, худощавым и очень неразговорчивым. В юности ему пришлось сражаться с отчаянной нищетой, и тяготы прежних дней избороздили его лицо морщинами не по возрасту. Как многие люди искусства, он вел литературную жизнь сразу в двух ипостасях. Довольно-таки хулиганские повести Клеменса приносили ему неплохой доход, а положение редактора в «Раздвоенном копыте» давало простор для самовыражения. Пестрая и новаторская начинка этого поэтического журнала временами повергала консервативных критиков в форменный шок, но и интерес у них пробуждала неизменно.

— Позволю себе напомнить о так называемом культе Брана, который упоминает фон Юнцт, — сказал наш товарищ, набивая свою трубку особо злодейской разновидностью грубого табака. — Кое-кто из вас, наверно, слышал, как мы с Тэверелом его обсуждали намедни…

— Насколько я понял из туманных намеков автора, — огрызнулся Кироуэн, — фон Юнцт заносит данный конкретный культ в графу еще существующих. Какая чепуха!

Но Клеменс вновь отрицательно покачал головой.

— Когда я мальчишкой грыз гранит науки в одном университете, со мной в комнате жил парень — такой же нищий, как я, и такой же честолюбивый. Назови я вам его имя, вы бы, право, весьма удивились… Он происходил из очень старинного рода скоттов Гэллоуэя, но, несмотря на это, внешность имел далекую от арийского образца…

Должен предупредить — то, что я сейчас расскажу, должно остаться строго между нами. Так вот, мой сосед по комнате нередко разговаривал во сне. Я невольно прислушивался… и постепенно вычленил кое-что связное из его бормотания. Вот тогда-то я в самый первый раз и услышал о поклонении, упоминаемом фон Юнцтом. О короле, который правил Темной Империей — наследницей более древней и малоизвестной империи, существовавшей в каменном веке. О затерянной и безымянной пещере, где хранится статуя Темного Человека — прижизненный образ Брана Мак Морна, великого короля минувших времен. К этому изваянию каждый верный Брану единожды в жизни совершает паломничество… Вот вам и культ, доныне практикуемый мужчинами и женщинами, потомками племени Брана. Молчаливое, никому не ведомое течение в колоссальном океане нашей жизни… Эти люди ждут, чтобы статуя Брана в одночасье наполнилась жизнью и обрела речь и движение, дабы выйти из пещеры на свет и восстановить былую империю во всем ее древнем величии…

— Что же за народ создал такую империю? — спросил Кетрик.

— Пикты, — ответил Тэверел. — Не подлежит сомнению, что племя, известное позже как «дикие пикты Гэллоуэя», было в основном кельтского происхождения. Там смешались гэлы, кимры и какие-то аборигены, дополненные, возможно, тевтонскими элементами. То ли они назвали себя именем предшествующей расы, то ли, наоборот, перенесли на нее свое собственное название — еще не выяснено до конца. Но когда фон Юнцт пишет «пикты», он имеет в виду невысоких, смуглых, едящих много чеснока людей средиземноморской крови, — тех, что принесли в Британию неолитическую культуру. То есть, по сути, это были самые древние поселенцы, которым мы обязаны всеми этими историями о гоблинах и духах земли…

— Вот это последнее утверждение позволю себе оспорить, — сказал Конрад. — Легенды вполне определенно говорят об уродствах и не вполне человеческой внешности данных персонажей. В пиктах же не было ничего такого, что вызвало бы ужас и неприятие со стороны арийских народов. Вот если предположить, что средиземноморцам предшествовали какие-то монголоиды, стоявшие на очень низкой ступени развития, — все обретает смысл…

— Совершенно верно, — вмешался Кироуэн. — Только, на мой взгляд, едва ли они проникли в Британию раньше субъектов, которых вам угодно называть пиктами. Легенды о троллях и гномах имеют хождение по всему континенту, и я склонен предполагать, что к нам их с материка занесли как арийцы, так и средиземноморцы. Еще следует предположить, что эти ранние монголоиды если и напоминали людей, то весьма отдаленно…

— По крайней мере, — сказал Конрад, — вот вам каменный топор, который нашел в холмах Уэльса и передал мне один шахтер. Эта находка так и не получила внятного объяснения. Артефакт никак не назовешь типичным неолитическим изделием. Начнем с того, что по сравнению со сходными инструментами каменного века он удивительно мал. По виду — чуть ли не детская игрушка, но на удивление увесистая. Это оружие, вполне способное нанести смертельный удар. Я сам приделал к нему деревянную рукоять… Кто бы знал, до чего трудно оказалось подобрать форму и размер топорища, добиваясь гармонии и баланса с головкой!

Мы долго разглядывали топор. Вещицу отличала искусная обработка, она была гладко отполирована, как и другие известные мне неолитические изделия… но, как и обещал Конрад, разительно отличалась от всех виденных мной. Скромные размеры топорика вселяли смутное беспокойство, ибо ничем иным, кроме размеров, детскую игрушку он не напоминал. Наоборот, весь облик его дышал чем-то смутно зловещим — примерно как жертвенный ацтекский кинжал. Конрад с немалым искусством вырезал дубовое топорище и, прилаживая его к каменной головке, сумел сохранить присущую ей ауру неестественности. Он даже воспроизвел приемы соединения деталей, использовавшиеся первобытными мастерами: головка топора, зажатая в расщепе рукояти, удерживалась полосками сыромятной кожи.

— Бог ты мой!.. — Тэверел неуклюже замахнулся топориком на воображаемого врага и едва не раскрошил драгоценную вазу династии Шань. — Как сбалансирована эта штука? Где у нее вообще центр? Чтобы с ней управляться, лично мне бы потребовалось пересмотреть все понятия о равновесии и механике движений…

— Дай-ка сюда… — Кетрик потянулся к топорику и стал вертеть его в руках, пытаясь примериться. В конце концов, в явном раздражении, он размахнулся и с силой ударил по старинному щиту, висевшему поблизости на стене. Случилось так, что я стоял рядом; я своими глазами увидел, как проклятый топорик вертанулся у него в руке,