Книга Борнвилл - Джонатан Коу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Транспорта на дорогах вновь стало много. До этого сколько-то недель длилось приятное отсутствие выхлопных газов, но теперь автобусы, грузовики и легковые автомобили вновь заполнили все, и воздух сделался густым и влажным. Две машины стояли рядом на светофоре, в обеих аудиосистемы включены на полную громкость, и Лорна заметила, что из одной перла бхангра, а из другой – грайм[98], и в итоге получался сам собою нечаянный кросс-ритм, до того завораживающий, что она поневоле остановилась послушать. Но улицы все еще были сравнительно малолюдны, а большинство магазинов закрыто. У этого района была репутация небезопасного по ночам, но днем Лорна его обожала: лавки и кафе тут держали сикхи, мусульмане, бенгальцы, ямайцы… да и поляки до недавнего времени. Была тут польская лавочка, торговавшая невероятнейшей Krakowska parzona[99], но пару лет назад закрылась. Польского тут стало слышно мало – меньше, чем пенджабского, урду или сомалийского. Любимый магазин Лорны, продуктовый “Санджа”, был открыт весь локдаун, и держал его все тот же милый старый седой дядька по имени Ракеш, приехавший с родителями из Пенджаба в Бирмингем в 1960-е. Она зайдет сюда на обратном пути – вдруг найдется маринованный лайм, который так нравится Донни…
Сохо-роуд осталась позади, и минут через пять Лорна добралась до парка, нашла незанятую скамейку и взялась за чтение. Продвигалась медленно – не потому что книга была ей не в радость, а потому что очень уж заманчивым казалось то и дело закрывать глаза, повертывать голову к солнцу и упиваться этим простым удовольствием, еще более насыщенным из-за вируса, из-за того, что жив, свободен и здоров. На траве напротив молодая женщина со зрелищным афро разложила резиновый коврик и занималась йогой, и что-то в ее безмятежной жизненной силе, казалось, распространяется волнами по парку, напитывая энергией и Лорну.
Она просидела так минут десять и только собралась перевернуть страницу, как на книгу пала тень, и Лорна почувствовала чье-то присутствие – кто-то над нею стоял. Она подняла взгляд. Людей оказалось даже двое. Двое мужчин – полицейских.
– Не могли бы вы уйти, будьте любезны? – произнес один из них.
Лорна не поняла.
– Что?
– Место проживания можно покидать только с целью физических упражнений. Не чтения.
– Вы смеетесь? Мне нельзя сидеть в парке на скамейке и читать?
– Вы вернетесь домой самостоятельно или вас сопроводить?
– Но… а вот она что? – спросила Лорна, показывая на молодую женщину на коврике не более чем в десятке ярдов от них.
– Она выполняет упражнения, – ответил второй констебль.
Лорна оценила положение. Эти двое, похоже, настроены были серьезно и совершенно непоколебимо. Ни слова больше не сказав, она забрала книгу и банку с энергетиком и пошла обратно по дорожке в сторону жилого района. Оглянулась – полицейские уже не смотрели ей вслед, они смеялись и болтали. Глаза у Лорны защипало от слез праведного гнева.
– Ты представляешь, что у Лорны сегодня произошло? – сказал Питер в тот же вечер матери по телефону. Описал ситуацию, и Мэри тут же ответила:
– Бред какой-то. Кому плохо, если она сидит на скамейке и читает? Как думаешь, оно того стоит? Весь этот, чтоб его, локдаун пользу приносит хоть какую-то?
– Я в этом уверен, – сказал Питер. – Надо разгрузить больницы.
Мэри вздохнула.
– Наверное, да. Просто все это как-то… неправильно. Никого не повидаешь теперь, ни с кем очно не поговоришь. Я, когда последний раз видела Бриди, – (речь о старшей правнучке-пятилетке), – могла только в окошко на нее глянуть да рукой помахать. Сьюзен ближе не подпустила. Оно мне было… ужасно. И это месяц с лишним назад! Ты не представляешь, как я по всем скучаю. По телефону оно совсем не то же самое.
– А по скайпу?
– Ой, я с ним никак не могу разобраться. Вечно никого толком не вижу. И все вечно жалуются, что я не под тем углом его держу.
– Мартин с Джеком приезжают же, верно? Я думал, они по очереди для тебя закупаются.
– Да, но оставляют все на пороге, машут мне в окно и уезжают.
– Я понимаю, как это тяжело, но вряд ли затянется надолго.
– Я что угодно готова отдать, лишь бы тебя увидеть. Хоть поболтать. Вживую.
– Я приеду, как только разрешат. Первым делом.
– Даешь слово?
– Даю.
После этого сказать ему уже было нечего. Он отключился, налил себе вина и попытался не сосредоточиваться мыслями на том, что его мать сидит дома одна, окруженная напоминаниями о полувеке семейной жизни, а затем взбирается по лестнице, укладывается на кровать в спальне, где когда-то зачали и родили самого Питера, лежит без сна в темноте и чувствует на себе взгляд холодных зеленых глаз Чарли, устроившегося у нее на груди; кот механически урчит, и вдвоем они погружаются в недра ночи.
7. В период чрезвычайного положения лицам запрещается собираться в общественных местах более чем по двое, кроме случаев:
а) совместного проживания всех собравшихся лиц,
б) необходимости собрания в рабочих целях,
в) посещения похорон,
г) разумной необходимости:
i) помощи в переезде,
ii) обеспечения ухода или помощи лицу, принадлежащему к социально уязвимой группе, в том числе надлежащего личного ухода в рамках п. 7 (3Б) Распорядка 4 Закона об обеспечении жизнедеятельности социально уязвимых групп (2006 г.),
iii) оказания неотложной помощи,
iv) участия в юридических процедурах либо при выполнении юридических обязательств.
– То есть, боюсь, все наши планы придется отменить, – сказала миссис Хассан, – какая жалость, мы так хотели, чтобы вы все вшестером поучаствовали в праздновании, и всем жителям не терпелось послушать ваши рассказы, но при нынешних распоряжениях мы не можем, людям разрешено будет только сидеть в своих дворах по семьям или выходить на крыльцо, все, похоже, довольно сдержанно, не на такое мы рассчитывали, надеюсь, вы не очень расстроитесь или, может, даже отчасти обрадуетесь? Спокойно побудете дома, посмотрите празднование по телевизору, куда меньше стресса…
5
Пятница, 8 мая 2020 года
Стоял очередной прекрасный день. Сама погода, казалось, насмехается над ней. Она обедала в саду, но слишком
