Книга Академия Семи стихий. Пламя Индар - Охотникова Лилия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огневики первое время кутались в свои куртки, сильно мёрзли, лишившись внутреннего огня. Адепты других стихий тоже чувствовали себя странно. Но постепенно, продвигаясь вперёд, свыклись с новыми ощущениями. Ребята снова стали осматриваться по сторонам и радоваться путешествию.
К обеду мы прошли расстояние в два раза меньшее, чем накануне. Без магии усталость ощущалась гораздо сильнее. Ужасно хотелось смыть её с себя, используя энергию стихии, исправить общее физическое состояние, залечить мелкие ссадины. Среди адептов периодически возникали разговоры о несправедливости. Ребята сетовали, что они маги, а помочь себе неспособны.
Когда объявили привал, я подошла к ректору Татуму. Сказала, что могу подлечить адептов, так как захватила с собой целительские артефакты, и они работают. Ректор мне явно не поверил, но и расспрашивать о природе моих артефактов не стал. Просто объявил во всеуслышание, чтобы адепты обращались ко мне, если им требуется помощь целителя. После чего вынул из своего необъятного вещмешка сумку с бинтами и мазями, передал её мне и заранее поблагодарил за помощь.
После трапезы ко мне потянулись пострадавшие, в основном с мелкими ссадинами и царапинами. Лишь двум адептам нужна была серьёзная помощь. Мой первокурсник-оборотень растянул лодыжку, и ещё девушка с третьего курса призналась, что не может контролировать свой страх. Она всё это время находилась на грани истерики, так как не могла ощущать энергию своего любимого воздуха.
В обоих случаях я прибегла к магии индар, старательно делая вид, будто пользуюсь целебной силой артефактов. Оборотню я легко излечила растяжение, направив на него поток оздоравливающий энергии. А вот со страхом девушки пришлось повозиться. Душевное расстройство вылечить сложнее, чем физическое. Сначала я повысила у девушки порог чувствительности. Затем внушила, что в ближайшую неделю для неё не важен постоянный контакт с силой воздуха, и на несколько минут погрузила в целебный сон.
После чего отправилась к Сержу Нотэлю предупредить, чтобы он внимательней присматривал за этой своей адепткой. Нервного срыва не должно произойти, но осторожность не повредит. Серж внимательно выслушал меня, поблагодарил за помощь, пообещав наблюдать за девушкой.
– Постой! – окликнул меня Серж, когда я уже отошла от него на несколько шагов. Я обернулась. Серж протянул мне красную розочку со смущённым: – Это тебе!
– Откуда?! – Вырвалось у меня, прежде чем появилась догадка, которую я озвучила: – Ты можешь магичить?
– Нет. Я сотворил розу, когда проснулся, и ждал подходящего случая, чтобы подарить.
– Она завянет без магии на этом морозе, – заметила я, с сожалением глядя на изящный цветок.
– В ней замедлены жизненные процессы, поэтому мороз ей почти не страшен. Это роза прекрасная и сильная... совсем как ты.
– Я бы предпочла иногда быть слабой, – пробормотала я вполголоса, но Серж услышал.
– Тогда можешь быть слабой рядом со мной.
– Я подумаю, – прошептала я любимую отговорку, и поскорее отошла от эльфа.
Его обаяние и почти родной облик слишком быстро разрушали мою хрупкую защиту. Сердце учащённо стучало, и вновь начинало казаться, что во всём мире нет никого великолепнее и добрее Сержа.
Я пошла по тропинке к своим первокурсникам. Мы расположились немного ниже по склону. Мои ребята тяжелее привыкали к разряженному высокогорному воздуху. Мне было чуточку стыдно перед ними, ведь я хорошо держалась за счёт магии индар.
Слегка потрескавшаяся, иссушенная ветром, солнцем и морозами тропинка свернула налево. Я шла, глядя под ноги. Любоваться горными красотами не было настроения. Ректор Татум предупредил, что следующий участок пути будет ещё сложнее. Мы должны до темноты добраться до малого пика. На нём и переночуем, перед следующим рывком.
Вдруг кто-то схватил меня за руку. Предусмотрительно закрыв рот рукой, утянул за большой валун, и прижал к холодному камню.
– Так это Серж Нотэль украл у меня твоё сердце! – прошипел Эльвинг, гневно сверкая аквамариновыми глазами.
– Моё сердце не вещь, и ты ему не хозяин! – рассержено пробормотала я, отбросив руку эльфа. Сейчас мне меньше всего хотелось разбираться с претензиями ревнивого адепта.
– Если бы не этот маг жизни, ты бы влюбилась в меня! – упрямо проговорил Эльвинг.
Всмотревшись в перекошенное лицо подопечного, поняла, взывать к голосу разума – бесполезно. Из-за потери магии мы все были чуточку не в себе. Глубже ощущали одиночество и жестокость мира. Поэтому вместо того чтобы отчитать адепта, бросила ему вызов:
– Если тебе нужно моё сердце, так борись за него! Докажи, что ты достоин любви и уважения! И не обвиняй других в своих неудачах...
Эльвинг слегка оторопел от моего выпада, но кивнув, отпустил мою руку. Молча отступил в сторону, давая уйти.
– Давай отложим все наши разговоры о чувствах до возвращения в академию, – предложила я.
– Хорошо! – согласился Эльвинг. – Но и остальные не должны крутиться возле тебя!
Уточнять, кого подразумевал эльф под словом остальные, не стала. Кивнула и быстрее вернулась на тропинку. Вприпрыжку сбежала по ней к своей группе. За последние полдня мы стали почти родными. По крайней мере, стали больше доверять и помогать друг другу. Все за исключением Эльвинга.
Отдохнув, мы пошли ещё медленнее. С каждой сотней метров склон становился всё круче, а воздух более разреженным. Через час к этому прибавилась метель. Ледяной ветер шаловливо забирался под куртки, морозил носы и забрасывал нас снежной крупой.
Вскоре мы свернули в сторону от изрядно заметённой тропы. Пошли к пещере, о которой рассказал Рет. Брат обнаружил её во время своего прошлого похода в Иерийскую цитадель. Пещеру нашли сразу, хотя её основательно засыпало снегом. Первым делом вымели весь снег и завесили проход двумя коврами. Застелили каменный пол и разожгли огонь в очаге – в обложенном камнями полукруге с небольшим дымоходом над ним. Возле очага нашли два котелка и вязанку сухих дров. Кто-то неизвестный позаботился о нас.
Ребята, порядком уставшие от перехода и холодного ветра, поснимали ботинки и куртки, и расселись возле очага греться. Девчонки надумали сварить в одном из котелков гречневую кашу с кусочками сушёного мяса, а во втором растопили снег для травяного чая. Крупу, соль и мясо им выдал из своих запасов ректор Татум.
Вскоре все весело переговариваясь попивали горячий чай и ждали, когда приготовится каша. Сам ректор следил за её приготовлением, периодически снимая пробу.
В кругу адептов Торлис вновь преобразился: больше улыбался, казался мягким и дружелюбным. За ним
