Книга Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына - Хуан Пабло Эскобар

опаснее, – наставлял Пабло, прощаясь с матерью.

И он снова оказался прав. Ночью 18 декабря, когда мы с семьей Энао праздновали канун Адвента в общем холле здания «Альтос», внезапно появился один из телохранителей и сообщил, что прибыли агенты «Поискового блока». Я попытался уйти за дом, откуда тропинка вела к соседнему гаражу, помня, что в этом гараже всегда стоит наготове машина. Но едва начав эту попытку бежать, я буквально лбом уперся в несколько винтовок.

Празднование прекратилось. Часть мужчин, женщин и детей – всего около тридцати человек – отвели в сторону и разделили на группы. После тщательного обыска нас попросили предъявить документы, и я решил представиться.

– Меня зовут Хуан Пабло Эскобар Энао. Мне пятнадцать лет, мой отец – Пабло Эскобар. Я живу в этом доме, и мои документы сейчас наверху, в моей комнате.

Агент мгновенно вызвал своего командира, полковника полиции. Полковник же отвел меня в сторону, махнул двум своим людям и сказал:

– Если он двинется или даже моргнет – стреляйте.

Затем, связавшись по рации со школой Карлоса Ольгуина, центром операции «Поискового блока», он объявил, что меня заберут для допроса.

К счастью, среди наших гостей были жена и один из сыновей Альваро Вильегаса Морено, бывшего губернатора Антьокии, который также жил в этом здании. Узнав о происходящем, он спустился вниз в пижаме и тапочках, чтобы поговорить с полковником и убедиться, что рейд проводится в соответствии с законом. К моменту, когда он пришел, более сотни элегантных гостей уже два часа стояли под бдительными взглядами агентов «Поискового блока», не смея лишний раз двинуться.

Присутствие политика успокоило взрослых, возмущавшихся обращением с детьми и требовавших, чтобы им хотя бы разрешили поесть. Полиция согласилась, но мужчинам не позволили ничего. Я оказался с мужчинами, хоть мне и было всего пятнадцать.

– Скоро заявятся друзьяшки, с которыми ты тусовался пару дней назад, – сказал офицер.

Я не ответил, поскольку понятия не имел, о чем он говорил.

– За мной! – крикнул он.

– Куда вы меня ведете, полковник?

– Никаких вопросов. Марш за мной, или я потащу тебя. Давай, шагай.

Один из офицеров, державших меня на прицеле, ткнул мне оружием в живот, как бы намекая на то, чтобы я начал двигаться. Я никогда не забуду, с каким страданием на меня смотрели мать и ее родственники, задаваясь вопросом, что за судьба меня ждет.

Когда мы вышли в фойе, шедший впереди полковник приказал мне остановиться. Помещение вдруг заполнили люди в капюшонах, и все как один нацелили на меня винтовки. Я был уверен, что меня собирались расстрелять.

– Два шага вперед. Повернись направо. Теперь налево. Теперь повернись спиной. Назови свое полное имя. Говори! – приказала одна из фигур в капюшоне – невысокий мужчина с хриплым голосом.[93]

Потом меня оттолкнули в сторону, и тот же человек задал тот же вопрос каждому мужчине, присутствовавшему на вечеринке. Из женщин такому обращению подвергли только мою мать и Мануэлу.

Через несколько минут полковник приказал отвезти меня в школу «Карлос Ольгуин». Я спросил, за что меня арестовывают, если ничего противозаконного не нашли. Все, что он ответил, – что «Поисковый блок» устроит «вечериночку» с «сынком Пабло».

Когда в три часа ночи меня вывели к машине, к дому наконец прибыл представитель прокуратуры. Он сказал офицерам, что они не могли арестовать несовершеннолетнего, и потребовал снять с меня наручники. Я понимал, насколько мне повезло, что он появился. После долгого спора между прокурором и руководителем полицейской операции агенты «Поискового блока» покинули здание. Было семь утра 19 декабря. Полиция уехала, но мы с матерью и Мануэлой все еще были в ужасе. Мы действительно стали главной мишенью врагов отца.

Три дня спустя, 21 декабря, нас навестил один из отцовских телохранителей и поделился ошеломляющей новостью: Пабло лично участвовал в нескольких операциях. Он ставил себе две цели: продемонстрировать всем, что он не сломлен, и вдохновить людей, которые все еще оставались частью его военной машины.

По словам телохранителя, отец возглавив группу из пятидесяти человек, установил два блокпоста на шоссе Виа-Лас-Пальмас с целью привлечь внимание «Поискового блока», а когда это произойдет, взорвать полицейские грузовики при помощи припаркованных с обеих сторон дороги машин с динамитом. А все то время, пока Пабло и его людям пришлось ждать, они, надев нарукавные повязки Административного департамента безопасности, останавливали автомобили, ехавшие из аэропорта Хосе Мария Кордоба, и, изучив документы, пропускали их дальше.

На рассвете 20 декабря отец возглавил вооруженную группу, взорвавшую дом в районе Лас-Акасиас, из которого капитан Фернандо Посада Ойос, глава полицейской разведки Медельина, проводил операции против картеля. Несколько машин окружили здание, и один из людей отца заложил мощный заряд под стеной спальни офицера. После взрыва они отыскали мужчину среди завалов и добили его.[94]

23 декабря отец послал за нами, чтобы вместе отпраздновать Рождество и Новый год. Мы встретились в поместье в Белене, на окраине Медельина, и остановились в доме дворецкого. Отец заказал фейерверки, мы с Мануэлой выпустили шарики, а мать приготовила пудинг и пончики на импровизированном очаге. Два дня мы провели семьей, в компании одного лишь Ангелочка.

Мы часами сидели на балконе деревенского дома, примостившегося на краю оврага. Заметив, что земля под нами перекопана, я спросил отца, что там спрятано. На его губах заиграла озорная улыбка, но ответа не последовало. Позже, однако, я услышал, как он попросил Ангелочка перенести взрывчатку в более безопасное место.

Начало 1993 года, последнего в жизни отца, выдалось лихорадочным, напряженным и крайне жестоким. Отпраздновав Новый год с отцом, мы отправились в прекрасную усадьбу близ городка Сан-Херонимо в двух часах пути от Медельина на запад. Ее мать подарила мне, полностью заново отделав дом, и нам было особенно обидно говорить отцу, что ему не стоит к нам туда приезжать, потому что там небезопасно.

Именно в то время, когда мы были в поместье, мы увидели в теленовостях, что отец привел в исполнение один из своих ключевых планов: заставить правительство смотреть на него как на политического преступника. Эту возможность он обдумывал больше десяти лет – с тех пор, как в 1981 году установил тесные отношения с М-19. Итак, отец отправил генеральному прокурору де Грейффу сообщение, в котором заявил о создании вооруженной группировки «Мятежная Антьокия»[95] и осудил насилие, убийства и пытки, совершаемые «Поисковым блоком». К этому заявлению он добавил, что, учитывая обыски и аресты в офисах его адвокатов, у него «не оставалось иного выбора, кроме как бросить судебную тяжбу и начать организованную вооруженную борьбу».

Его новое дело, разумеется, стало горячей темой в СМИ, и буквально на