Книга Когда говорит кровь - Михаил Беляев

Нет, он не доставит им такую радость. Он не пойдет на поводу у неверных чувств. Хотя бы ради маленького Эдо, что так завороженно смотрел вниз, даже не понимая и не догадываясь, кто именно стоял там, на этих белоснежных плитах. Там, где вершилась сейчас судьба всей их династии.

Первому старейшине нужно было верить в своего сына. Верить и гордиться.

В памяти Шето всплыл размытый образ худого мальчика со сбитыми в кровь костяшками кулаков. Он стоял, тяжело дыша и опустив глаза вниз, возле скулящего паренька, чьё лицо напоминало кровавое месиво. А вокруг них носились истошно вопящие женщины. Они рыдали, хватали Шето за рукава, тянули его, наперебой тараторя что-то в ему уши, пока он лишь удивленно смотрел на своего сына.

Кирану Правишу, младшему сыну гостившего у Тайвишей эпарха Людесфена, месяц назад исполнилось одиннадцать, но для своих лет он был довольно крупным мальчиком, способным сойти за совершеннолетнего. И вот он лежал на полу, рыдая и зажимая сломанный нос из которого фонтаном хлестала кровь. А восьмилетний Лико стоял прямо над ним, и, казалось, не слышал всех этих воплей. Лишь тяжело дышал, сжимая разбитые кулаки.

Шето подошел к сыну и поднял вверх его лицо, сжав подбородок пальцами. В его больших но совсем уже не детских глазах полыхала ярость. Столь сильная, что Первый старейшина чуть не отшатнулся от неожиданности.

— Зачем ты это сделал, сын? — проговорил Шето, придав голосу строгость.

Мальчик не ответил. Лишь отдёрнул лицо. Шето влепил сыну затрещину и повторил вопрос.

— Ты нанес оскорбление нашему гостю, сын. Не желаешь объяснить, что на тебя нашло?

— Он избил его! Избил, господин! — визжала на ухо пожилая рабыня. — Повалил и бил! И бил! Господин!

— Так и будешь молчать? — еще строже спросил сына Шето.

— Он назвал нас торгашами.

— Что он сказал?

— Он сказал, что мы не ларгесы, а лавочники и торгаши. Я наказал его отец.

Голос Лико прозвучал совсем не по-детски. Он был сильным, почти мужским. Да и сами сказанные слова были словами мужчины. Словами благородного. Шето с удивлением и интересом посмотрел на своего сына, стараясь получше разглядеть в нем эти новые и такие необычные для их фамилии черты.

Их род никогда не был силен в военном деле. Да, некоторые предки Шето воевали по мере необходимости, но так и не снискали ни славы, ни почестей. Двоюродный прадед Шето, Лифут Тайвиш был стратигом в армии Великолепного Эдо, но умудрился просидеть всю войну с вулграми у подножий Харланских гор. Другой их родственник, Мицан Тайвиш, купил право командовать флотилией во время покорения Дуфальгары — и первый же шторм отправил его и его трирему на морское дно. Ближе всех с войной познакомился троюродный брат Шето, Сардо: во время восстания Милеков он в первой же стычке попал к ним в плен и провел весь мятеж в подземельях Хайладской крепости, откуда его освободили вошедшие в город войска Синклита.

Но при всех неудачах, военное ремесло не было таким уж чуждым для его рода. Просто они подходили к нему немного с другой стороны. Как любил повторять отец Шето, «кому махать, кому ковать». И их семейство было определенно больше предрасположено к ковке: многие поколения главным источником их богатств служили железорудные шахты Барлад и кузницы, в которых ковалось оружие и доспехи. Они, были поставщиками для десятков тагм в Новом Тайларе, а когда началась смута, то подчас оказывались единственной семьей, способной вооружить сразу несколько армий. И пока другие воевали, сражались, гибли и делили власть на поле боя, Тайвиши делали на них деньги. Они богатели на чужих победах и поражениях, скупали имущество разорившихся, ссуживали деньги и развивали копи Барлады, добавляя к железу еще и серебро.

История их семьи всегда была историей купцов и сановников. Но Лико оказался иным.

Боги подарили ему все те черты, все те таланты и добродетели, в которых раз за разом отказывали прочим Тайвишам. И в тот самый день, стоя возле залитого кровью подростка, которого только что избил Лико за оскорбление семьи, Шето понял это.

Его сын был скроен по другим лекалам. Он мог и умел побеждать. И побеждать не ложью, коварством или подкупом, а силой и отвагой.

Он был воином. Всегда. С самого своего рождения.

И он не мог проиграть.

Солдаты на площади сняли с варварских вождей оковы и протянули им оружие — тяжелую палицу громиле и два топорика с короткими рукоятками жилистому.

Крупный дикарь хищно улыбнулся и поиграл палицей, примеряясь к ее весу. Явно оставшись довольным, он указал ей в сторону Лико, а потом провел большим пальцем по горлу. Старый воин, перехватив полученное оружие, лязгнул топорами и сделал две небольшие зарубки на своих скулах, после чего провел по лбу черту собственной кровью.

По резким движениям Шето уже понял, что если они и были ранены, то давно и успели окрепнуть, а утром никто не поил их дурманящим отваром, как это часто делали полководцы старины, желавшие развлечь толпу показным боем, вместо ритуальной казни.

Они были здоровы и полны сил.

Перед его мальчиком стояли два дикарских вождя. Двое убийц, у которых не осталось ничего кроме призрачного шанса. Нет, не спастись — они и так уже были мертвы и знали это. Но шанса свести счеты. Шанса отомстить за себя, за своих родных и близких. За свой народ и свою землю. И они явно не желали его упускать.

Приняв из рук подошедшего воина большой круглый щит, на котором красовался черный бык, Лико встал в боевую стойку. Двое харвенских вождей переглянувшись, начали движение.

Крупный пошёл прямо, а седой чуть боком, стараясь держаться с правой стороны от полководца. Они приближались медленно, даже неспешно, но когда между ними и Лико оставалось не более десяти шагов, здоровяк варвар взревев бросился прямо, а старый, прыгнув в сторону, метнул один из топоров, целя стратигу под ноги. Лико ловко развернулся, присев и укрывшись щитом от броска, а потом резко выпрямился, перехватив могучие удары палицы, обрушившиеся на него сверху.

Пока громила наседал, стараясь одной силой смять молодого стратига, седой воин бросился к отлетевшему в сторону топору и завладев им, постарался зайти Лико за спину.

Удары палицы были столь частыми и столь сильными, что он только и успевал укрываться щитом, даже не пытаясь контратаковать. Но когда за его спиной возник воин с двумя топорами, Лико резко прыгнул в сторону, перекатившись и слегка полоснув по ногам могучего противника.

— Давай! Атакуй! — крикнул он задорным голосом, поднимаясь на ноги.

И варвары атаковали.

На этот раз они шли рука об руку, наседая с двух сторон и вынуждая Лико мечом парировать удары топоров, а щитом укрывается от палицы. Стратиг пятился и кружил, отступал, укрывался и уходил в сторону. И хотя ни один удар так и не смог преодолеть его защиты, сам он не сделал ни одного выпада, ни одного удара.

Его противники были настоящими бойцами, которые явно прошли не через один поединок. Даже такой профан как Шето и то видел это. И цепенея от ужаса понимал, что его сын отступает. Что он так и не смог перехватить инициативу, а скоро еще и начнет выдыхаться. Полные церемониальные доспехи были тяжелы. Железный щит был тяжел. А варвары не сбавляли силы натиска, только и ожидая первой же ошибки.