Книга 1991. Заговор? Переворот? Революция? - Леонид Млечин

— Николай Михайлович, какой прогноз дают твои социологи? — поинтересовался Иваненко.

— Виктор, не сомневайся, Украина останется в составе Союза.

Иваненко эту информацию доложил Борису Николаевичу.

Через несколько дней Ельцин не преминул уколоть Ива-ненко:

— Чего стоит ваш прогноз? Восемьдесят процентов украинцев проголосовали против.

Чекистская информация не всегда была достоверной. Или подчиненные хотели сделать приятное председателю КГБ Украины?

Ельцин относился к Иваненко, кадровому чекисту, с недоверием. И в окружении президента в штыки встретили чужака. Влиятельные в российском руководстве фигуры пытались давать указания Виктору Иваненко и навязывали ему своих людей.

Руководитель ельцинской охраны Александр Васильевич Коржаков претендовал на роль руководителя самостоятельной спецслужбы.

Коржаков прислал к Иваненко своего подчиненного Бориса Ратникова:

— Назначьте его своим заместителем, чтобы у нас было к вам больше доверия.

Борис Константинович Ратников окончил Московский авиационный институт, потом Высшую школу КГБ. Служил в Афганистане советником местных органов госбезопасности.

Иваненко просьбу Коржакова отверг:

— Я к Борису Ратникову скептически отнесся. Хороший парень, но самая его высокая должность — начальник отделения КГБ по обслуживанию аэропорта Домодедово. Уровень не тот. У меня заместители — бывшие председатели КГБ автономных республик России. Если бы я его сразу назначил заместителем председателя КГБ России, меня бы все засмеяли. Я отказал Коржакову и нажил себе недоброжелателя. На меня писали доносы, что я втихаря работаю на коммунистов, тайно выполняю указания коммунистической партии. Интриганство всегда присутствовало.

Впоследствии Ратников стал первым заместителем начальника главного управления охраны. Получил генеральские погоны. Прославился тем, что занимался психотронным оружием и увлеченно рассказывал о его невероятных возможностях.

Враждовать с Коржаковым уже и тогда было опасно. Он находился рядом с Ельциным в бытность того первым секретарем московского горкома. Его уволили из КГБ за то, что он продолжал поддерживать отношения с опальным Ельциным. Но он не отрекся от своего бывшего шефа. Возил Бориса Николаевича на своем «москвиче», записывал его выступления на магнитофон, вытаскивал из неприятных историй.

Коржаков как никто другой знал Ельцина.

Перед беседой с президентом напутствовал тех, кому симпатизировал:

— Что бы он у тебя ни спрашивал — приятное, неприятное, — не отводи взгляд. Опустишь голову — уйдешь отсюда ним с чем.

Конечно, президент ему доверял.

— Что произошло с Коржаковым? — рассказывал Евгений Савостьянов. — Неплохой был парень, пока он резал хлеб и колбасу на наших совещаниях. А началось с мобильного телефона. Президент сам его не носил, отдавал Коржакову. Вот к нему и стали ластиться: Саша, очень нужно, соедини с шефом. Коржаков начал важничать: ладно, подумаю. Он же каждый день с президентом общается, его и стали уговаривать: ты ему скажи то-то и то-то. Он сначала отнекивался: да что я в этом понимаю? Да все ты понимаешь, ты главное — скажи! Так и пошло. Сами из него сделали фигуру.

В Белом доме нашлись и другие фигуры, которые хотели влиять на Иваненко.

Вице-президент Руцкой наставительным тоном сказал ему:

— Будешь реформировать органы, как я скажу.

Он хотел все территориальные органы КГБ объединить в несколько округов по типу военных.

Иваненко возразил:

— Не буду, Александр Владимирович, я подчиняюсь президенту.

— Возьми к себе замом Генку, начальника особого отдела в Липецке.

Тоже майор по званию. Но дружок вице-президента.

— Не возьму.

— Тогда мы тебя снимем, — обещал Руцкой.

Вице-президент был не единственный, кто затаил на Иваненко обиду. Или просто претендовал на его место.

Иваненко:

— Министр внутренних дел Виктор Павлович Баран-ников внушал президенту: «Органы КГБ против вас работали, а вот милиция — это ваша опора». В этой ситуации я был обречен на неуспех. Сначала Борис Николаевич принимал меня с докладом каждую неделю. Потом пробиваться к президенту стало труднее.

Интриги раздирали молодую российскую власть. В тот самый момент, когда страна находилась в тяжелейшем положении. И иногда казалось, что все рушится.

Серый кардинал

Настроения и ощущения девяносто первого года забыты. А ведь именно поэтому начались гайдаровские реформы. Они были приняты, потому что страна падала в пропасть и надо было ее спасать. А единственный выход — стремительно проводить рыночные преобразования. Но для того, чтобы их начать, требовались политическая воля, программа и команда, готовая ее реализовать.

Геннадий Бурбулис 6 ноября 1991 года стал первым заместителем главы правительства. Он оставался при этом и государственным секретарем России. То есть в те месяцы Бурбулис был самым влиятельным после Ельцина человеком в России.

Олег Попцов вспоминает, что у них был откровенный разговор: «Бурбулис понимал, что отдан на заклание, но, как человек тщеславный, принял вызов».

Геннадий Эдуардович Бурбулис — одна из самых интересных и мистических (вокруг него сложилось множество мифов и слухов) фигур в современной истории. Одаренный разнообразными политическими талантами, он примерно два года был ближайшим соратником Ельцина и сыграл важнейшую роль в современной истории России.

Уралец Бурбулис появился в Москве, когда ему было сорок четыре года. Кандидат философских наук, доцент, он принадлежал к первому поколению политиков, которые стали известны во время выборов в народные депутаты СССР в 1989 году.

После школы Бурбулис работал слесарем на Первоуральском новотрубном заводе, служил в ракетных войсках и только потом поступил на философский факультет Уральского государственного университета. Он был избран депутатом Свердловского областного совета, баллотировался на пост председателя облсовета, но не прошел. Скромного преподавателя марксизма-ленинизма первый секретарь Свердловского обкома Борис Ельцин раньше просто не знал. Они встретились в Москве в марте 1989 года.

Геннадий Эдуардович сразу оценил политический потенциал и будущее Ельцина и стал его верным соратником, начальником штаба, руководителем мозгового центра, собирателем команды и разработчиком стратегии.

Почти все, что делал Ельцин с середины 1990 до середины 1992 года, придумано и реализовано Бурбулисом. А ведь эти годы — ключевые не только в политической биографии Бориса Николаевича. Конечно, считать, что история России пошла по пути, определенному железной волей Бурбулиса, нелепо. Были и более серьезные факторы, определившие ее судьбу, — от политики Горбачева до августовского путча, но на каждом этапе логика действий самого Ельцина определялась стратегией, разработанной Бурбулисом. И Ельцин испытывал к нему безграничное доверие.