Книга Шёпот ветра - Ольга Заушицына

В голове, словно вихрь разноцветных бабочек, опять закружились лоскутки воспоминаний. Первое и самое яркое из них еще до начала нападения: я стою в небольшом дворике, возле служебного входа «Клетки», и жду Алёну. На часах полчетвертого утра — из-за какой-то незапланированной инспекции менеджер отпустил нас пораньше.

Второе уже более блеклое — звук приближающихся шагов и вопросительное «Катя Сватова?» чужим голосом. Передо мной стоит широкоплечий мужчина. Лица не разглядеть — то спрятано за низко надвинутым козырьком черной бейсболки. Но я отлично чувствую его взгляд на себе: тяжелый и жуткий. Мужчина что-то говорит о какой-то Лукашиной или Лукиной (не помню) и делает шаг ко мне…

И третье почти бесцветное — я бегу, несусь на всех парах к спасительной двери клуба. Плечо горит огнем, в глазах двоится, то ли от слез, то ли от раскалывающей голову боли. Незнакомец тоже бежит, я ощущаю его дыхание за спиной и кричу сокровенное «спасите». А затем наступает темнота…

— Эй, Кать, ты как? В порядке? — донесся до меня обеспокоенный голос Лизы.

— Да. Просто никак не получается вспомнить ту фамилию, — я пригладила на руках, вставшие дыбом маленькие волоски. Нет, пусть это останется просто сном.

Таким сном, который никогда не сбудется.

— А этот ваш охранник, Витя, тоже не разглядел того типа?

Я отрицательно качнула головой, напомнив себе в десятый раз о том, что нужно обязательно поблагодарить Витю при встрече. Именно он тогда меня и спас. И он же вызвал скорую, и рассказал Диме с Лизой, а затем — полиции, что со мной произошло. К сожалению, поймать типа, избившего меня, сразу не удалось и теперь его усиленно — ну, во всяком случае, я так надеялась — искали, попутно пытаясь разгадать мотивы его поступка. Я и сама пыталась. Но, сколько бы не думала, ответа не находила. Полиция же склонялась к версии, что это просто какой-то очередной псих, помешанный на тансовщице, то есть на мне. Тогда причем здесь та загадочная «Лукашина-Лукина»? Ничего не понимаю.

— Ладно, завязывайте с этими мрачными разговорчиками, — бодро откликнулась Булкина. — Давайте лучше… — она растерянно огляделась по сторонам, будто у меня в палате где-то были припрятаны игровые аттракционы.

— Согласна! Давайте лучше лекции по зарубежке почитаем, — решила внести свой «позитивный» вклад в наш досуг Лизавета.

Мы с Маринкой в ответ на такое заманчивое предложение негодующе застонали в унисон.

— Ты серьезно? Лучше бы ты какой-нибудь интересный романчик притащила, — сняла у меня с языка Марина.

— У нас завтра экзамен, между прочим! — игнорируя наше ярое сопротивление, Кузнецова зашуршала тетрадью с конспектом и начала читать.

Сначала я внимательно прислушивалась к Лизкиному монотонному голосу. Но вскоре строчки из лекций перепутались с собственными мыслями. Я снова размышляла о Паше. Когда он возвращается из Вены? Сегодня или завтра? Лиза говорила, что завтра…

«Вот бы сегодня» — мечтательно подумалось мне, заставив сразу же испугаться собственных желаний. Да, я до жути боялась встретиться с Красновым лицом к лицу. Что я ему скажу? И смогу ли хоть что-то сказать? А если он не придет? Если моей лжи о «Клетке» было достаточно, чтобы он навсегда разочаровался во мне. А это ведь только верхушка айсберга…

Я вцепилась в край одеяла, не в силах справиться с беспомощным отчаяньем, от которого сердце тяжело стучало в груди, а на глаза наворачивались горькие слёзы: «Господи! Ну почему?! Почему?! Я же могла просто рассказать ему правду! Как можно быть такой малодушной идиоткой?!»

Вздохнув, я повернулась на бок, из всех сил уговаривая себя не рыдать. Нет, нечего себя жалеть. Сама вырыла себе яму — сама и буду выбираться из нее. Знать бы только, как это сделать.

Наверное, наихудшим временем суток в больнице был вечер. Когда всё вокруг будто вымирало: стихало эхо торопливых шагов в коридоре, замолкали взволнованные разговоры медперсонала, а тиканье настенных часов звучало подобно ударам гонга. В такие моменты моя ненависть к больницам достигала своего наибольшего пика. Без гаджетов и книг, без людей, без какого-нибудь захудалого кроссворда — намарафетинная ВИП-палата казалась ничем не лучше тюремной камеры-одиночки.

Поэтому, когда раздался дробный стук в дверь, а после — на пороге появился растрепанный мажоришка с двумя бумажными стаканчиками в руках, я обрадовалась ему, как никогда в жизни:

— Привет, Стасик! — сияя стоваттной улыбкой, поприветствовала парня, еще и здоровой ручкой помахала. Ни дать, ни взять мисс Вселенная после контузии.

— Тебе что, стало хуже? — взволнованно выпалил парень, сканируя меня своим фирменным «обеспокоенным» взглядом.

С тех пор, как я попала сюда, ни дня не проходило без позднего визита Стаса. Признаюсь, поначалу такая наглость меня обескураживала (впрочем, как всегда), однако вскоре я нашла свои плюсы в Серебровском нахальстве. Во-первых, он всегда приносил с собой какие-нибудь вкусняшки. А во-вторых, вечером тут было так скучно, что даже компания царька казалась мне пределом мечтаний. Короче говоря, всё складывалось неплохо, за исключением его странных виновато-жалостливых взоров, которые я иногда ловила на себе.

Вот как сейчас.

— Успокойся, Серебров, — поспешила исправить свое шаткое положение: не дай Бог, ещё дежурного врача сюда вызовет. — Просто я рада тебя видеть. Ясно?

— Ты? Рада? — медленно повторил он, продолжая топтаться на пороге. — Слушай, точно голова не болит?

Да что ж он недоверчивый такой?!

— У вас головные боли? — заглянула поверх плеча парня дородная медсестра. — Принести обезболивающее?

— Нет, спасибо. Со мной всё в порядке, — я с раздражением взглянула на мажоришку, который даже дверь не удосужился закрыть.

— Ладно, — как-то нехотя кивнула медсестра и одарила Сереброва строгим взглядом: — Только не долго. Время позднее.

— Хорошо, Ульяна Максимовна, — мигом расплылся тот в улыбке. Тоже мне, актёр погорелого театра. — Обещаю, не задерживаться.

«Это мы еще посмотрим», — я нетерпеливо поерзала на кровати и, как только дверь за женщиной закрылась, взмолилась:

— Слушай, Стас, можешь одолжить свой мобильник? Пожалуйста…

— Нет, — сразу же отрезал этот бездушный тип, протягивая мне стаканчик. — Тебе нельзя, — он достал из внутреннего кармана куртки маленькую коробочку фруктов в шоколаде и положил мне на колени.

— Ой, да ладно тебе, — я с наслаждением отпила теплый цитрусовый чай. — Разве по мне не видно, что со мной всё в порядке? Всего-то парочка ушибов да одна шишка.

— И плечо, — Стас уселся на гостевой стул рядом со мной, наблюдая, как я пытаюсь одной рукой открыть его подношение. — Давай сюда, — парень тоже отставил свой стаканчик на прикроватную тумбочку и отобрал у меня коробку, ловко распечатав ту.

— А это, — я небрежно поправила бандаж, который сковывал мое левое плечо и руку, — вообще ерунда!