Книга Боец Демона-Императора - Ярослав Коваль

Но, откровенно говоря, после императорских представлений клубные выглядели довольно-таки скромно. Здесь почти никогда не добивали противника, не так уж часто ранили. Конечно, смерти случались, серьезные травмы — тоже. Однако такого, чтоб после развеселого вечера домой возвращалась лишь половина пришедших на работу гладиаторов, не могло быть в принципе потому, что не могло быть никогда. Под такое клуб не был «заточен» изначально. Кстати, подставных боев тут случалось немало, когда мишурных, шутливых, призванных как можно чаще провоцировать взрывы хохота, а когда и потрясающе натуральных, красивых, дразнящих воплощенным воочию истинным мастерством.

Наблюдая за такими боями, я понимал, насколько хреново умею работать мечом. Да о чем тут говорить — я не владел этим оружием даже на уровне среднего гладиатора. Зато пока мне более или менее везло. О «когтях» пришлось забыть — такое оружие для клубных боев было слишком опасным. Я пользовался кастетами, потом стал осваивать замысловатые боевые загогулины, именовавшиеся здесь «перцами» и «двойными перцами». Они действительно напоминали комбинацию облезшего от времени веера с острым перечным носиком, и с их помощью можно было подраться очень красиво, пугающе, но при этом почти без травм.

Если, конечно, осторожничать.

Резня на ножах ничего подобного не обещала. С ножами на арену вообще выходили только те, кто предполагал потешить зрителей видом крови, текущей из множества ран. А заодно показать, до какой степени могут дойти звериные инстинкты человека — не у тех, кто дерется, потому что их-то как раз понять легко: вышедший на арену должен драться, если желает жить. У тех, кто смотрит, конечно.

Первое серьезное ранение настигло меня именно в поединке на ножах. Я не ждал никакого подвоха, потому что здесь была моя стихия, казалось бы, штука привычная — чего бояться? Однако парень оказался с секретом — это выяснилось почти сразу же. Гибкий, подвижный, стремительный, он взялся выворачиваться почти из каждого моего захвата и успевал при этом еще сделать попытку пырнуть ножом. Через несколько минут мы оказались на полу — я рухнул туда первым, сознательно, чтоб не схлопотать порцию закаленного металла в кишки. Он рыбкой нырнул следом, и мы покатились, сцепившись, едва вспоминая, где там приблизительно должно располагаться вражеское оружие и как с ним быть.

С таким мне еще не приходилось сталкиваться в реальной практике. Во время службы я валил в основном малоподвижных, хоть и очень крепких ребят, на тренировках по самбо мерился умением с такими же, как я, самбистами. В этом новом мире прежде пробовал свои приемчики на людях, которые о них не имели ни малейшего представления и легко становились их жертвами. Здесь была другая техника, и пока я сообразил, каким именно способом парень уходит из захвата, получил три хороших, довольно глубоких пореза.

Слава Богу, тычки по понятным причинам здесь почти совсем не практиковались. Разве что как способ припугнуть противника, отогнать его от себя.

Все-таки я сумел подловить его на нырке, перехватил и дернул — и прошелся своим ножом по чужим ребрам. Он развернулся, словно рыбешка, подсек меня под колени, и мы снова покатились по полу, пятная его своей кровью.

Еще несколько приемов, обмен ударами, вспоровшими кожу… Потом лезвие чужого ножа пропороло мне плечо рядом с шеей — и в схватку поспешил вмешаться распорядитель, объявив ничью.

— От, е-мое! — простонал мой противник. — Хук в печень был лишним.

— Не фиг на выступлении рваться к глотке, — рыкнул я из последних сил.

В глазах мутилось. Врачи занялись нами уже за кулисами и заверили, что все у нас обоих будет в порядке. Правда, пару дней придется полежать в клинике. Конечно, супруге моей отправят сообщение с посыльным. Она умеет читать? Если нет, могут отправить посыльного с устным известием. Никаких проблем.

Местная больница выглядела очень солидно и снаружи, и изнутри — располагалась она в огромном старинном здании, слегка напоминающем оборонительный бастион, мощь стен напрочь глушила звуки шагов. Тишина здесь царила мертвая. Холодно не было, потому что все стены были обшиты деревянными лакированными панелями, а полы застелены чем-то теплым, но легко моющимся. Палаты — строгие, но при этом почему-то намного более уютные, чем у меня на родине, — вмещали в себя от трех до десяти мест. Кровати — удобные, мягкие, присмотр — вообще на высшем уровне.

А еще раньше меня впечатлила здешняя операционная. Меня штопали в две пары рук, на соседнем столе то же самое проделывали с моим недавним противником. Анестезия оказалась какая-то очень уж своеобразная, должно быть, магическая, потому что боли не было совсем, но сознание мы оба сохранили в полной ясности. Никто не мешал нам переговариваться. Диалог начал он, я же, опасаясь отвлечь хирургов от работы, сперва молчал. Потом понял, что те не имеют ничего против болтовни штопаемых пациентов.

Войдя во вкус, обсудили условия жизни и работы гладиаторов, качество оружия и тренировочного оборудования. Он похвалил мою технику, я — его, а заодно узнал, что такая вот манера боя пришла откуда-то с дальнего юга и именуется «скок через порог». Причем подразумеваются не люди и входные двери, а реки и рыбы. Посмеялся, прокомментировав, что техника и в самом деле «рыбная». В ответ прозвучало, что я это не первый говорю, и оригинальностью мое замечание не блещет.

— Порядок, — заявил нам хирург. — Мага звать не будем, это лишнее. И так все в ажуре. Тренируйтесь получше, ребята. Особенно ты. — И ткнул в мою сторону. — Это ж надо: подпускать противника так близко к горлу! Чуть правее — и была бы сонная артерия, парень! Сюда бы не успели довезти. Непорядок.

— Я проникся.

— Нам придется еще как минимум раз встречаться, — сказал мне недавний противник. — Ничья всегда за собой тянет повторный бой. Публика хочет точно знать, кто круче. А я в другом клубе работаю. Где бы нам встретиться, чтоб потренироваться вместе?

— Потом обсудите этот вопрос, — одернул врач, заканчивавший перевязку. — Сейчас будете спать и во сне обдумывать свои ошибки.

— А когда домой?

— Утром посмотрим швы и, может быть, отвезем. Или послезавтра — по ситуации. Но к тренировкам вернетесь не раньше, чем через неделю.

Что меня удивило по-настоящему, так это реакция на случившееся моей жены, под опеку которой меня сдали уже на следующий день. Вернее сказать — отсутствие реакции как таковой. Моя соотечественница, не привыкшая к роли супруги регулярно выступающего бойца, тут же подняла бы вой, охам и вздохам не было б конца, а может, и причитаниям: «Как же так можно, ужас какой, бросай эту жуткую работу, ты ж угробишься»!

Здесь же Моресна захлопотала вокруг меня с улыбками и сдержанным сочувствием, но сочувствием в первую очередь к проигрышу и болезненности ран, не более того. Так можно было бы виться вокруг именинника, подшофе затеявшего гонку на самокатах и расшибившего коленку. Чувствовалось, что она просто не представляет себе, как можно усомниться в праве мужчины выбирать себе образ жизни и род занятий по своему вкусу, и лишь стремилась облегчить мне столкновение с неприятной стороной избранного занятия.