Книга Поцелуй вдовы - Джейн Фэйзер

– Королю приятно, что королеву так почитают.

– Зато не дают покоя. – Джиневра пожала плечами. – Мы должны идти?

– Нельзя отказываться от приглашения хранителя печати.

– А я бы отказалась, – сказала Джиневра. – Нижайше просим простить, молим о снисходительности, безмерно благодарны за оказанную нам честь.

Хью рассмеялся и погладил ее по голове в том месте, где разделенные на прямой пробор волосы не были скрыты под белым чепцом.

– Я бы предпочел провести эту ночь с женой.

– А это не серьезный предлог для отказа? – Хью отрицательно покачал головой:

– Нет. Надо идти.

– У меня такое чувство, будто мы постоянно находимся под пристальным вниманием хранителя печати, и это мне не нравится. Он считает, что мы в его распоряжении, – медленно проговорила Джиневра. – Неужели нельзя уехать из Лондона? Вернуться в Дербишир?

Хью опять покачал головой:

– Надвигается зима. Придется отложить путешествие, тем более такое долгое, до весны. К тому же я слуга короля.

Мне нужно разрешение, чтобы покинуть Лондон.

– Я и не знала, что твоя жизнь так четко расписана. – Она повернулась к огню. – А теперь и моя тоже.

– Я служу королю, – напомнил Хью.

– Но не хранителю печати.

– Да, – согласился он, – но поскольку хранитель печати является старшим слугой короля, я неизбежно поступаю в его распоряжение, как ты выразилась.

– Ладно, – махнула рукой Джиневра. – Но мне не по душе такой порядок вещей. Он вызывает у меня тревогу.

Хью ничего не сказал. Он был полностью согласен с ней и поэтому не мог придумать, чем бы успокоить ее. Ему не нравилось быть на поводке у хранителя печати, однако оставалось только покориться, так как Томас Кромвель являлся любимцем короля. Конечно, король лишает своего благорасположения так же часто и произвольно, как дарует его. Одна ошибка Кромвеля – и Генрих отвернется от него. И Хью бы не хотелось, чтобы в тот момент, когда это произойдет, его считали ставленником хранителя печати – ведь при дворе Генриха слуги попадают в опалу вместе со своими хозяевами, так что действовать надо очень осторожно.

– Прошу прощения, сэр.

Хью повернулся, услышав голос Робина.

– А, вот ты где. – Он оценивающе оглядел сына. – Тебе лучше?

– Нет, – ответил Робин, потирая покрасневшие глаза. – Я закончил на конюшне. Что еще мне делать?

– Иди в кровать. – Хью похлопал его по плечу. – Надеюсь, урок о том, что умеренность имеет свои прелести, пошел тебе на пользу.

Робин осторожно, чтобы не усилилась головная боль, кивнул.

– Робин, хочешь, я приготовлю тебе питье? – предложила Джиневра.

– То, что вы дали мне утром, немного сняло головную боль, – ответил мальчик. – Но потом она опять разболелась.

– Я принесу его тебе наверх.

Робин забормотал слова благодарности, а Джиневра поспешила на кухню. Там дела шли на лад: на вертеле жарилось мясо к обеду, кастрюли и сковородки висели на своих местах, пол и столы были вычищены до блеска.

Приготовив питье, Джиневра поднялась наверх. Робин уже лежал в кровати, подтянув одеяло до подбородка.

– Ты будешь обедать? – Она помогла ему сесть и сунула в руку кружку.

– Вряд ли я смогу что-нибудь съесть, мадам. Я голоден, но мысль о еде вызывает у меня тошноту.

– Тогда не думай о ней. – Джиневра направилась к двери. – Через пару часов ты будешь чувствовать значительно лучше.

Она прошла в соседнюю комнату, где девочки занимались с магистром. Увидев мать, они с надеждой взглянули на нее:

– Уже пора обедать? Можно сделать перерыв?

– Нет еще. Я бы хотела, чтобы вы почитали мне.

– Мадам, они многое позабыли со своего отъезда из Мэллори-Холла, – с сожалением проговорил магистр Говард. – Нам пришлось начать с повторения времен во французском.

Расположившись на приоконной скамье, Джиневра слушала, как ее дочери, запинаясь почти на каждом слове, читают французский текст, и удивлялась их равнодушию к учебе, сравнивая их с собой – ведь ей так и не удалось утолить жажду знаний.

Джиневра просидела с ними до тех пор, пока гонг не возвестил, что пора обедать, и они все вместе спустились вниз.

– А на приемах у хранителя печати еду подают? – спросила Джиневра у Хью, усаживаясь за стол.

– Кромвель славится пышностью своих банкетов, – ответил тот. – Я гарантирую тебе наивульгарнейшую демонстрацию богатства.

– Тогда сейчас придется не есть, – вздохнула Джиневра. Предстоящий прием вызывал у нее неосознанное чувство тревоги. – А куда нам ехать?

– В особняк хранителя печати в Остин-Фрайарз. Туда лучше добираться верхом.

– Что ж, хоть какое-то преимущество. Я уже сто лет не ездила на Изольде. – Она отпила вина и отказалась от баранины, которую ей предложил Хью.

– Где Робин? – обеспокоенно спросила Пен.

– В постели, – ответил Хью. – Спит без задних ног, наверное.

На лице Пен отразилось облегчение.

– Ненавижу болеть, – заявила Пиппа с полным ртом. – Терпеть не могу, когда меня заставляют днем лежать в постели. Пен, давай принесем ему котят! Чтобы ему не было скучно.

– Я бы не стала ему мешать, – посоветовала Джиневра и взяла ломтик сыра. – Когда нам ехать, Хью?

– В начале четвертого.

Джиневра поморщилась и вдруг заметила, что Хью хмурится.

– Что случилось?

– Что-то я не узнаю одного человека. В доме появился чужой. – Он ножом указал в сторону кухни.

– О, его зовут Тайлер. Сегодня утром я наняла его в помощь Краудеру. Краудер будет заниматься кухней и кладовыми, а мастер Милтон возьмет на себя все остальное. Все проблемы уже улажены.

– Понятно, – сухо проговорил Хью. – А я и не замечал, что есть проблемы. Кстати, какие у Тайлера рекомендации?

– Желание взяться за любую работу, – ответила Джиневра. – У него большая семья. Кажется, Краудер решил, что он ему пригодится, а я привыкла доверять своему эконому в подобных вопросах. – Она с вызовом взглянула на Хью. – Вы чем-то недовольны, милорд?

Хью покачал головой.

– Я – нет, а вот Милтон – возможно. Он не привык с кем-то делить бразды правления.

– Ничего, привыкнет, – заверила его Джиневра. – Я не желаю жить в неухоженном доме. Теперь у вас, милорд, есть жена. А я, между прочим, очень способный управляющий.

– О, уж в этом я не сомневаюсь! – воскликнул Хью. – Это, кстати, стало одним из решающих факторов для того, чтобы я женился на тебе.

– Вот именно, – хмыкнула Джиневра и поднесла кубок к губам.