Книга Ночные услады - Патриция Райс

Филипп пожал плечами.

— Ты же видел ее в тот день. Испуганная девочка с золотистыми волосами. Она околдовала меня с первого взгляда. Я возжелал ее, верно, но я чувствовал потребность защитить ее тоже. Однако какое отношение это имеет к посланию архиепископа?

Шовен усмехнулся.

— Скоро узнаешь. Так что за клятву ты ей дал?

— Разве такое вспомнишь? Если ты хочешь услышать клятву слово в слово, то мне придется тебя разочаровать. Я помню, что поклялся защищать Эльвину в обмен на ее преданность и верность. Тогда мне казалось, что я не так уж много пообещал ей, и собирался дать куда больше. Но, — и тут голос его дрогнул, — хоть она досталась мне девственницей и была мне так же верна, как любая хорошая жена, я ничего не принес ей, кроме позора и боли. Что с того, что с тех пор я не возжелал ни одной женщины? Эльвина моя настоящая жена, но другая украла мое имя. Монах смотрел на Филиппа с симпатией.

— Та клятва, которую ты дал Эльвине, прежде чем уложить ее в постель, была дана именем Бога?

Филипп удивленно уставился на Шовена и молча кивнул. В глазах его загорелся слабый огонек надежды.

— Да, — подтвердил он, — я действительно намеревался исполнить клятву и хотел, чтобы девушка об этом знала. И клялся я именем Господа.

Шовен удовлетворенно вздохнул и улыбнулся.

— Поздравляю, милорд. Ради того, чтобы поваляться в постели с девчонкой, вы подписали себе пожизненный приговор.

— О чем ты говоришь? — спросил он так, будто от ответа Шовена зависела его жизнь.

— Я говорю, что когда мужчина клянется защищать и оберегать женщину, а она — хранить ему верность, и если клятва эта приносится перед лицом Господа, а люди эти не связаны ни с кем браком и вступают в связь по обоюдному согласию, даже если клятва дана без свидетелей, церковью эта клятва приравнивается к клятве у алтаря. В вашем случае все достаточно ясно, и, поскольку вы оба утверждаете, что связаны клятвой, и я могу засвидетельствовать этот факт, архиепископ готов признать ваш брак освященным церковью. И король признает решение церкви, но ради ваших наследников он желал бы, чтобы церемония была повторена. Король повелевает вам вернуться в Лондон как можно скорее, ибо на этот раз хочет сам засвидетельствовать ваш брак.

Ошарашенный Филипп опустился на кровать.

— Ты хочешь сказать, что Эльвина — моя жена, всегда ею была и Чарльз — не бастард?

— Именно это, милорд.

Шовен с усмешкой наблюдал за тем, как Филипп, вскочив с кровати и подхватив плащ, словно мальчишка понесся со всех ног к двери. Уже на пороге, обернувшись, он спросил:

— Эльвина знает?

— Еще нет.

В часовне женщины возились с малышом, напевая ему песенку, когда снаружи раздался громовой голос Филиппа. Все смолкли и удивленно переглянулись. Королевский стражник, очевидно, возражал против этого неожиданного визита, но, судя по звону металла, Филипп не долго мучился, подбирая аргументы. Эльвина передала ребенка Элис и поспешила к выходу.

Оба успели вынуть мечи из ножен, но королевский стражник чувствовал себя не очень уверенно, не зная, вправе ли атаковать барона, находясь в его владениях.

— Я желаю видеть свою жену наедине. Если у вас есть вопросы, найдите этого распроклятого монаха и королевского посланника, но только уйдите с дороги, пока я не разрубил вас пополам.

Эльвина смотрела на Филиппа с удивлением и испугом, однако обратилась к стражнику спокойно:

— Даю вам слово, сэр рыцарь, что вернусь с вами в Лондон по приказу короля. Мой сын в этой часовне, и без него я никуда не убегу.

Юный рыцарь отступил, пропуская Филиппа.

Когда наконец все преграды между Филиппом и Эльвиной рухнули, он схватил ее в объятия и понес через двор.

Повинуясь чувству и не задумываясь о причинах столь желанной, но странной перемены, Эльвина обвила руками его шею и прижалась лицом к широкой груди. Зеленые глаза Филиппа насмешливо блестели, но в них были забота и любовь. Филипп перенес Эльвину через порог замка и, не отпуская ее, помчался наверх по широкой лестнице.

Эльвина осматривалась с любопытством и страхом. Работа кипела: слуги чистили и скребли, повсюду сновали люди в монашеских одеяниях со свечами в руках. Комната, куда Филипп принес ее, была маленькой, но чистой, и в камине ярко горел огонь. Из мебели здесь были лишь кровать да сундук, но Филиппу больше ничего и не требовалось. Он положил Эльвину на укрытую меховым покрывалом кровать и, отойдя на шаг, стал любоваться ею с видом триумфатора.

— Филипп, ты что, напился? — осторожно спросила Эльвина. Она не почувствовала запаха спиртного, но иного объяснения его странному поведению найти не могла. Столько времени прошло с тех пор, как она видела его вот таким — радостным и улыбающимся. Филиппа переполняло счастье.

— Я пьян от счастья, любовь моя, моя жена. Приготовься к тому, что я не буду слезать с тебя всю жизнь, и начнется это прямо сейчас.

Филипп снял меч, сел на сундук и стащил грязную обувь.

Эльвина испуганно прижала руки к груди.

— Ты уже второй раз меня так называешь. Боюсь, ты немного не в себе. Может, полежишь, пока я приготовлю успокоительный отвар?

Между тем Филипп продолжал раздеваться.

— Да, я сошел с ума. Совершенно и окончательно. В этом я с тобой совершенно согласен.

Филипп разорвал старую тунику Эльвины, затем проделал то же с рубашкой.

— Моя жена не должна ходить в обносках! Сейчас тебе вообще ничего не нужно, а потом — только самое лучшее. До сих пор у меня было мало возможности вдосталь полюбоваться тобой в роскошных нарядах.

Эльвина куталась в разорванную тунику, глядя на Филиппа с сомнением. Он был уже наг и стоял перед ней во всем своем мужественном великолепии — бронзовый бог. Эльвина отбросила в сторону тряпки и начала расплетать косы, золотистым каскадом покрывшие ей плечи и грудь.

Филипп ласкал ее взглядом — все это теперь принадлежало ему, принадлежало до тех пор, пока смерть не разлучит их. Он улыбнулся и протянул Эльвине руку.

— Ты совершенна, моя колдунья. Эльфы не забывают одаривать своих любимиц красотой и в наши дни.

Эльвина смотрела на него с таким недоумением, что Филипп решил наконец ответить на ее вопрос.

— Мы муж и жена, любимая, с тех пор как ты очаровала меня в конюшне, связав меня с собою клятвой. По словам Шовена, на то была воля Божья, чтобы мы поженились в тот день. Но он так и не убедил меня в том, что в соломе не пряталась какая-то фея, заставившая меня влюбиться в тебя с первого взгляда. По законам церкви я взял тебя как жену, и с соизволения Господа я твой муж. Теперь-то ты знаешь, что никогда мне не надоешь?

Эльвина сидела ни жива ни мертва, боясь, чтобы все это не оказалось сном. Может, она уже попала в рай и не знает об этом? Но, кажется, ангелы не способны делать того, что делал с ней Филипп сейчас, и чувства ее к нему были вполне земными.