Книга Всё зелёное - Ида Мартин

Подсветка в диско-баре была неоново-голубая. Едва заметные столики мерцали белыми скатертями. Под потолком медленно крутился зеркальный шар, в центре круглой танцевальной площадки лунными улитками ползали его блики.

Мы пришли самыми первыми. Вошли и остановились, привыкая к освещению.

Играла The sun always shine on TV — песня из шазамов, которые слушал Амелин, только с женским вокалом и в танцевальной обработке.

— Тач ми, — как всегда нарочно коверкая произношение подпел будущий лингвист. — Хау кен ит би… Билив ми. Ве сан олвейс шайн он тиви. Этот ванильный кавер совсем не звучит.

— Тебе, между прочим, под эту ваниль всю ночь зажигать.

— Зажигать я могу под любое.

— Если есть топливо, я тоже могу под любое, — Лёха уже приметил барную стойку и прямиком направился туда.

Бармен, парень молодой, но уже почему-то лысый, оказался тем самым Митей, который должен был с нами расплатиться. Увидев, что нас трое Митя озадачился, но Лёха сказал, что он группа поддержки и заказал себе виски с колой.

Музыка играла едва лучше Дискотеки 80-х. Не удивительно, что они с таким трудом раскачивали людей. Митя пояснил, что в выборе плейлистов администрация ориентируется на основной контингент дома отдыха, а тем в основном за сорок.

Народ стал подтягиваться только через час.

Мы с Амелиным без энтузиазма переминались с ноги на ногу под зеркальным шаром, а Лёха допивал третью порцию виски, когда в зал заглянули Лёхины пепельные блондинки.

Заметив, что девушки в нерешительности замешкались в дверях, Лёха тут же выскочил на танцплощадку и, яростно размахивая руками, запрыгал, выкрикивая во всё горло: «Кислотный диджей. Хей! Кислотный мьюзик. Хей! Кислотный пипл…».

Нам, конечно, очень повезло, что он пошёл с нами, потому что одно дело просто уметь «зажигать» и совсем другое — зажигать собой других.

В этом смысле сравниться с Лёхой не мог никто. Это было у него в крови. В его теле и духе, в чувствах и мыслях, в жизненной философии и во всём его раздолбайском естестве. И пускай его танцевальные способности были далеки от Амелинских, энергетический заряд срубал наповал.

Девушки, разумеется, заинтересованно задержались, а те, кто уже пришёл за столики, отвлеклись от своих разговоров. Но самое главное было то, что Лёхе удалось зажечь не только их, но и нас с Амелиным. Ещё через одну песню к нам присоединились две подвыпившие дамы лет пятидесяти, после них семейная пара типа моих родителей, за ними пухлый пивной мужик с угловатой дочкой, года на четыре младше нас, стеснительная одинокая женщина, загорелый до черноты дед, а вскоре и Лёхины девушки.

«Свет… Далеких планет нас не манит по ночам, он может нам только сниться….».

— Летим высоко! — кричал Лёха громче самой Дискотеки Авария, призывно протягивая руки девушкам. — Любить друг друга в небе! Меж звезд и облаков…

Мы скакали под эту ритмичную, жизнеутверждающую музыку и что-то изнутри настойчиво рвалось наружу. Что-то огромное, светлое и мощное, как Лёхин энергетический заряд, что-то абсолютно первородное и бесконечно волнующее, как безупречные движения Амелина, что-то великое, лёгкое и абсолютно космическое, как сама жизнь.

— Впервые во вселенной только мы — улетаем с тобой! — Амелин схватил меня за руку, и остаток песни мы допрыгали в обнимку, а потом, не разлипляясь, перешли на медляк.

Я не видела куда подевался Лёха, и что вообще происходило вокруг, но в какой-то момент к нам подошёл бармен и сказал, что нехорошо постоянно танцевать друг с другом. Нужно приглашать и веселить гостей. Я ответила, что для веселья у них есть аниматоры, но мы всё равно были вынуждены разойтись в разные стороны площадки.

Одной получалось хуже. Скучнее и проще, и если бы в природе существовала должность «антианиматор» я бы справлялась с ней круче всех. Я не умела веселить и навязывать себя другим тоже.

Но танцы были далеко не самым неприятным занятием, которое люди делают за деньги, так что пришлось взять себя в руки и нацепить приветливую улыбку, по ходу вспоминая, что я дочь своих родителей и капелька их тусовочного драйва во мне всё-таки должна присутствовать.

Я бодро приплясывала среди уже довольно плотного скопившегося народа, когда за одним из столиков неподалёку заметила одну из тех девушек, что танцевали с нами в баре 24/7. Ту скуластую брюнетку в шотландке.

Она сидела со скучающего вида мужчиной и, крепко сжимая его руку, с унизительной подобострастностью смотрела ему в глаза. Они молчали.

Я насторожилась. Очень странное, подозрительное стечение обстоятельств. И наша машина, и эта курица в одном месте. Слишком уж явное совпадение. Марков бы сказал, что очевидные вещи всегда составляют основу любой логической взаимосвязи. А с логикой у меня никогда проблем не возникало. Белов, конечно, тоже находился в том баре, но если бы это он оставил Хайлендер на парковке, охранник бы точно об этом знал, даже если был пьян.

Торопливо протиснувшись через танцующих, я отыскала Амелина. С довольным лицом он кружил на вытянутой руке маленькую седовласую бабульку и меня в упор не замечал. Лёха как сквозь землю провалился. А оставить всё как есть я уже не могла.

Парней поселили в этом же корпусе, только на четвертом этаже. Я знала в каком номере, но нашла бы и без этого. В коридоре так сильно тянуло грейпфрутовым дымом, что отыскать из-под какой двери он шёл, не составляло труда.

Я постучала. Открыл Тифон. Резко и быстро, словно ждал. Он был босиком, в трусах и с полотенцем на шее. В мокрых волосах и на переносице ещё поблёскивали капельки воды. Я сделала вид, что ничуть не смутилась.

— С ума сошли? В номерах нельзя курить. Вас оштрафуют.

— Я уже сказал им, — он оглянулся назад.

В приоткрытую дверь я увидела валяющегося на кровати одетого Лёху и Ярослава тоже в трусах, дымящего возле распахнутого настежь балкона.

— Можно тебя на два слова? — я почему-то решила, что рассказать о девушке нужно именно Тифону.

— Ну, — он как был, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

— Получилось что-то с машиной?

— Получилась полная фигня. Нас развели, как малолетних детей. Ну то есть мы понимали, что разводят, но сделать ничего не смогли.

— Это как?

— Ярославу пришлось накатать заявление об угоне. Завтра они типа проведут «следственные мероприятия»: поедут к тому бару на трассе, опросят свидетелей, сделают фотки и прочую хрень. А потом вернутся сюда, зафиксируют местоположение Хайлендера и запилят отчет, о том, что оперативно нашли машину.

— Всё равно мы бы сегодня уже никуда не уехали.

— Дело не в этом, — Тифон стянул полотенце с шеи и вытер лицо. Дракон замахал крыльями, — Фишка в том, что теперь её нужно снять с угона. А сколько это займет дней, никто не знает.

— Ничего себе! Значит, нам придётся сидеть здесь?