Книга Иностранец ищет жену - Марина Багирова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эрих, не нужно…
— Вариантов немного, София. Первый — я запру тебя в клетке, и приходить буду к тебе лишь в ситуациях, когда во мне будет столько энергии, что я начну сходить с ума. Для этого мне и нужна сафрон — отдавать ей излишки энергии.
Софии отчаянно хотелось убрать его руку. Он, его слова, его взгляд — все это было ей противно. А ведь были моменты, когда ей почти казалось, что…
— Но в такие моменты контролировать мне себя очень сложно, — продолжал Эрих, — и лучше бы мне спать с тобой чаще, не доводить до такого. Поверь, когда я теряю контроль — становлюсь ужасным человеком.
«Ты всегда такой! Чудовище!»
Эрих хмыкнул, будто она эту фразу таки произнесла вслух.
— Второй вариант — ты живешь со мной добровольно. Мы женимся, переезжаем в Германию, я отношусь к тебе с должным уважением, как к жене, как к спутнице.
Она задохнулась этими словами.
— Что?!
— С тебя будут пылинки сдувать, ни в чем не будешь знать отказа. Я буду считаться с твоим мнением, подстраиваться под тебя и делать всё возможное, чтобы ты и твои близкие были счастливы. Кроме того — ты станешь сильнее энергетически, почувствуешь вкус жизни.
Он убрал-таки свою руку, но наклонился к ней всем телом.
— Посмотри на меня, — попросил мягко. — София.
Она посмотрела. На нее смотрело влюбленное чудовище.
— Не бойся меня, — сказало это чудовище. — Я не буду к тебе жесток, если ты не станешь нарушать правила.
Она знала, что пожалеет о следующем вопросе, но не задать не могла. Будто какая-то сила тянула из неё эти слова.
— А если стану?
— Тогда я начну давить, — вздохнул мужчина. — Твои родители, твоя сестра — главные рычаги давления. Не смотри на меня так, мне бы не хотелось так далеко заходить. Ты благоразумна, и мне будет достаточно твоего слова. Пообщай мне верность.
"Верность?"
Он медленно, так, чтобы она видела, протянул к ней руку. Прикоснулся к её волосам, притянул к себе поближе.
— Эрих, не нужно… Ты ненавидишь свою сафрон, и нуждаешься в ней одновременно. А я стану игрушкой для битья.
— Неправда, — она ощутила его усмешку у себя на шее, он резко втянул в себя её запах. — Я именно тебя хочу видеть рядом, София, для меня ты лучше Тамары. И хоть умом понимаю, что ты и есть Тамара, но хочу тебя.
"Потому что ты не знал настоящей Тамары"
— Эрих… Эрих… — она положила руку ему на плечо в попытке остановить нежеланную ласку. — Я не хочу.
— Захочешь…
Он поцеловал её в шею, его руки гладили ее плечи, поясницу, медленно пробирались под кофту. Казалось, он был везде, он был рекой, в которой женщина барахталась.
— Эрих, — она попыталась глотнуть немного воздуха.
— Захочешь, — повторил мужчина, целуя ключицу. — Сначала привыкнешь, затем и полюбишь. Я много могу тебе дать, как и ты — мне. Моя энергия позволит тебе не стареть.
— Я никогда не стремилась жить вечно, — пролепетала София, закрывая глаза.
— Ты просто не вошла во вкус. В тебе всегда было ничтожно мало энергии София. Без меня ты не жила, а существовала.
Он поцеловал её в уголок губ. Вот-вот — и набросится на неё. София почти смирились, но, когда она открыла глаза, наткнулась на его насмешливую улыбку.
— Готовишься к насилию?
•• • ••
Она не нашлась с ответом. Какого ответа ждет этот мужчина? Знает же, всё он прекрасно знает и понимает!
Тем временем, Нойман поднялся с её кровати, и подошел к двери.
— Завтрак в семь. Пожалуйста, не опаздывай. И вот еще: я тебе альбом принес, на тумбочке, просмотри его на досуге, тебе может быть интересно.
После его ухода, София еще долго не могла прийти в себя. Казалось, по телу гуляет какая-то мысль, но всё никак… никак…
Спустя какое-то время, выбравшись из своеобразного транса, София взяла в руки альбом и принялась рассматривать фото.
На тускло-коричневом переплете виднелось золотое тиснение — 1887–1932.
«Приблизительно в этом временном промежутке умерла Тамара… а Эрих жил дальше, как и Марк. Эльзу браться посадили в клетку, их жизнь продолжалась, пока я была ничем, никем, умерла да не умерла… и вот я снова здесь…».
Она раскрыла альбом.
Открытки, какие-то новогодние поздравления, подписи, групповое фото нескольких женщин, среди которых София узнала Хайке Нойман.
Одна открытка привлекла её особое внимание.
«Нюрберг 1898». София с удивлением поняла, что узнает место, где было сделано черно-белое размытое фото. Что знает предназначение каждого дома на картинке. Это был город её детства, город, где она родилась, и где умерла.
— Как странно…
На картинке — аккуратный заснеженный город, ратуша, церковь. Квартира, в которой Нойман поселил Эльзу, была в двадцати минутах езды на машине от места сьемки, и в тридцати, если добираться на лошади.
Она просматривала фото, сначала нечеткие, размазанные, затем, по мере совершенствование технологий, изображения становились более четкими.
Последняя страница альбома — на фото мужчина и женщина.
София рассматривала Эриха, непривычно улыбчивого, какого-то по-настоящему юного. Рядом с ним стояла высокая темноволосая женщина. Короткая стрижка делала её образ каким-то мальчишеский, дерзким, несмотря на женственную фигуру.
София присела на кровать и очень долго смотрела на самое фото. То, как Эрих смотрел на женщину, навевало на Софию какую-то непонятную тоску. Что за тоска? Откуда?
София сразу поняла, на фото Сабрина, женщина, которую Эрих встретил после смерти Тамары, та самая, которую он искренне полюбил.
Какая-то мысль по-прежнему не давала Софии покоя… Как будто она забыла о чем-то, о чем забывать нельзя.
И потянулись дни ожидания. Дни завоевания. Дни, когда Эрих дрессировал (завоевывал?) Софию.
Они вместе завтракали, вместе ужинали. Он настаивал, чтобы выходные она проводила с ним. На работу позволял ездить, но в сопровождении охранников-волков.
Напряжение не отпускало. София всё ждала, что он войдет в её комнату, и захочет остаться на ночь, но этого не происходило.
Иногда она ловила на себе его голодные взгляды, и в такие моменты старалась быть ниже воды, тише травы. И вроде бы спала уже с ним, но все равно боялась. Перед глазами стояла картинка, как он взмахом руки «взорвал» бетонную трассу, видела неподвижное окровавленное тело Марка.
Эрих не давил. Мерзавец выбрал другую стратегию.
