Книга Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая

– И вдруг всплыл князь-уж из глубин, обвил кольцами ее тело белое и говорит, – мягко, понизив голос, продолжала Мальфрид, – пойдем со мной, будешь ты в доме подводном женой моей. Отвечает Малуша: как же так? Я – девка, а ты – ужака. Нельзя нам сочетаться. Как же мы будем жить?.. Что вот он ответил ей, запамятовала я, – Мальфрид склонила голову к плечу. – Не подскажешь?

– Чего ж тут мудреного? – медленно проговорил Дедич, скользя оценивающим взглядом по ее стану, груди, бедрам и запястьям, украшенным тонкими обручьями витого серебра. Это и был тот самый разговор, которого он ждал, и крепло подозрение: не гривны серебра ему будут предлагать. – Сказал он: на земле я ужака, а в царстве моем подводном буду молодец молодцом… удалец удальцом… Во всем белом свете такого мужа не сыщешь, девица.

– Истовое слово молвил! – Мальфрид метнула на него задорный взгляд. – Надо «молвившее», да? И согласилась Малуша, и пошла с ним в дом его подводный. А на белом свете солнце ясное выглянуло, и урожай в тот год богатый был, невиданный… Знаешь, кто мне сию сказку первым рассказал?

– Бабка твоя? – Дедич смотрел вроде бы на луг, слегка пожевывая травинку, но Мальфрид всей кожей чувствовала, что его внимание сосредоточено на ней.

– Нет. Я, когда эту сказку услышала, бабки своей еще и в глаза не видела. Слышала я ее близ Плескова… в лесу глухом. Есть там изба за чащами, за болотами, а в избе той живет Князь-Медведь. По лесу он ходит зверем лютым, а как в дом войдет – шкуру снимет и станет молодец молодцом…

Дедич переменил положение, так чтобы сесть лицом к ней. Он уже не мог хранить притворное спокойствие, беседа поглотила все его внимание.

Уж конечно, один из старших жрецов поозёрского племени немало знал о древних обычаях, которые, может, и не сохранились в его родных краях, но существуют в не самом дальнем соседстве.

Мальфрид значительно опустила веки, потом вновь взглянула на Дедича. Она уже не помнила, что прежде смотрела на него лишь как на служителя богов; сейчас она видела перед собой только мужчину, и к его мужской силе был обращен ее призыв.

– Есть в иных землях обычай, – она понизила голос, хотя никто здесь их слышать и не мог, – что девы знатного рода в чащу отправлются и встречи ищут с тем женихом, что днем в шкуре медвежьей бродит, а ночью ее совлекает. Иные и подолгу в чаще медвежьей живут и разным премудростям у него обучаются. Особенно той, чтобы рожать сыновей, здоровых, как медведей…

– Ты была там! – наконец Дедич нашел разгадку.

Он смотрел на нее пристально, будто не шутя пытался проникнуть в душу и увидеть все те тайны, которые она чуть приоткрыла перед ним. Казалось бы, обычная дева, лицо миловидно, нос немного вздернут, на носу и щеках золотистые веснушки… При виде них у него учащалось дыхание. Задорные голубые глаза под ровными русыми бровями, но стоит за этим задором не обычная девичья бездумная резвость, а нечто другое… Смелость существа, знающего свою силу. На первый взгляд ее лицо красотой не поражает, но чем больше смотришь на нее, тем больше видишь. Хочется любоваться ею без конца, впитывая глазами эту яркую прелесть, будто вся эта девушка сделана из особого живого золота.

Мальфрид снова опустила веки.

Лицо его прояснилось. Теперь-то он знал, откуда в этой цветущей деве такая стать, отвага, уверенность речи. Почему она так открыто смотрит в глаза ему, мужчине, доверяя тайну своего посвящения. Тому, который поймет все, что за этим взглядом стоит. Она – не дева, в которой незримо живет Марена. Она – Жива. Путь в холодные воды – не для нее, ибо она уже научена высекать огонь.

– Князь-Медведь мне и поведал про Князя-Змея. Напророчил. Едва успела я во владения Волха-молодца перебраться, как и он меня приметил. Уж не оттого ли он людям солнца не дает, что на сердце у него невесело, кровь холодна? Ждет, чтобы его согрели…

Голос ее дышал мягким теплом – тем самым, которого не хватает господину вод. Они смотрели в глаза друг другу, как смотрят земля и небо. Яркие губы Мальфрид слегка приоткрылись, отчего взгляд приобрел силу поцелуя. Дедич переменился в лице, не в силах оторвать о них глаз.

Потом его взгляд снова упал на ее грудь. Теперь он убедился: не серебро и золото она привезла показать, а то, что под ними. Блеск их призван был лишь привлечь внимание к тем живым сокровищам, которые они облекали.

– Так скажи мне, – понизив голос, Мальфрид мягко подалась к Дедичу, – неужели Волх-молодец только в змеиной шкуре и ходит? Неужели не умеет совлекать ее с себя? Доверь мне тайну сию. Я уж ее не выроню невзначай.

Дедич помолчал. Он уже понял вопрос, но был так потрясен, ничего подобного не ожидавши, что не сразу подобрал слова для ответа.

– Ты совсем не боишься, – хрипло произнес он.

Уже шесть лет он помогал Волху выбрать очередную невесту и вывозил ее «на смотрины». Игрой своей выстраивал мост между подводным женихом и земной невестой, указывал им путь к встрече, давая господину вод совершить выбор. Девы попадались разные: иные боялись и едва владели собой, иные красовались своей смелостью, даже радуясь случаю показать всему народу, как ловко они плавают. Но ни одна еще на его памяти не искала в воде ответный взгляд господина вод. Чем дольше и пристальнее Дедич смотрел на эту деву – нарядную, будто княгиня на пиру, и смелую, как русалка, – тем больше в ней видел. В ней была сила изменить обряд и дать подводному владыке не только свое тело, но нечто более важное…

– Я знаю, что не всякая смерть убивает, – тихо произнесла она. – Я проходила через огонь, я бросалась в объятия ветра. Я жила на горе, откуда виден остров Буян. Пусть выйдет ко мне господин Волх – я совлеку с него облик змеиный и дам человеческий. Но сможешь ли ты его вызвать ко мне?

В глазах ее не было страха – только призыв и надежда. И вызов, но такой, какой никто на его месте не мог бы отвергнуть, не утратив чести. Она не боялась погрузиться в священные тайны северных вод, была готова к этому испытанию и хотела лишь знать – найдет ли в нем достойного спутника? Перед лицом грозящей смерти она не бежала в страхе прочь – она сделала шаг вперед и отважно призвала жизнь. Жар ее мог согреть холодную кровь господина вод. Но для этого встреча их должна произойти в ее мире.

Вокруг посветлело – облака разошлись, из-за них выглянули золотистые лучи, одели блеском мокрую зелень. Мальфрид улыбнулась и показала глазами вверх: боги нам улыбнулись.

Дедич глубоко вздохнул, пытаясь осознать, кто сейчас он сам.

– Я… не могу дать ответ нынче, – он еще раз вздохнул, так что его широкая грудь приподнялась и опустилась. Взгляд Мальфрид скользнул с его лица на кремневую стрелку, оправленную в серебро, на крепком кожаном ремешке висящую у него на шее. – Надо волю Волха выведать. Не слышал о таком, как ты говоришь. При отцах не водилось…

– Может, при дедах и прадедах водилось, а отцы позабыли? Недаром же сказка сказывается.

Дедич взял ее руку и повернул так, чтобы увидеть золотое колечко Волха на пальце. Как будто никогда не видел такого дива, как будто не надевал его уже лет шесть разным девам в день выбора невесты. Колечко было то же самое – по преданию, его носила сама Ильмера, земная супруга Волха. Но на этой руке старинное кольцо будто родилось заново.