Книга Красная роза - Анна Миланз

― Милая? ― позвала мама. Неохотно взглянула на нее. ― Ох, да ты совсем раскисла. Что же ты?..

Она подошла ко мне и прижала к себе, позволяя мне утонуть в объятьях родного наслаждения, спрятаться за горой, где тебя успокоят. Ее рука мягко гладила меня по голове, успокаивала мои оборвавшиеся нервы, которые вот-вот дадут ток в несколько киловатт. Ток пропитан переполняющей грустью.

― Не хочу отсюда уезжать, мам, ― уткнулась в грудь женщины, вдыхая аромат духов. Рост мамы был чуть выше моего и не удивительно, что я родилась со своими сто семьдесят. ― Побывать на балу и уже по щелчку пальца уехать домой, даже не насладившись прекрасными забвениями одиночества с принцем.

― А принц очень красивый и горячий, ― с наигранной томностью сказала она.

Удивленно посмотрела на нее.

― Что? Твоя мать еще не настолько стара, чтоб не обсудить мальчиков.

― Ты точно перечитала много романов. ― Блеск в ее глазах дал утвердительный знак. ― Тебе пора думать о внуках и уютном гнездышке, где проживешь счастливой жизнью.

― Ну-ну, не нагоняй мне тут годы, ― отсекла меня мама, тыкнув пару раз по моему лбу указательным пальцем. ― Что касается внуков, то когда мне их ждать?

― Их ты дождешься. Я тебе гарантирую.

Вместе с мамой усмехнулись, не прерывая наших объятий. Тепло снова заполняло грудь, давало воздух.

***

Понедельник, начало новой недели, был нетрудный и бодрый. Обычно первый день выдается с наибольшим нежеланием начинать рабочий день, но во мне бурлило активом и жизнерадостью. Так рвалась в университет, лишь бы скорей увидеть Эрика. Вчера нам все-таки удалось на ночь глядя поболтать от силы двадцать минут, дальше его ждали какие-то появившиеся проблемы, а я легла спать. Даже сон приснился чрезвычайно яркий и горячий.

По дороге до учреждения я с улыбкой вспомнила кусочки сна. Настолько сильно осел в памяти, что оттуда никак не удастся убрать.

Вступив на территорию большого учебного заведения, обратила внимания, что студенты наполняли стоянку своими новомодными машинами. Девушки готовились к своему бою ― как бы охмурить красивого кровососа девственности. Зануды в виде худеньких, как скелет, парней, в старых клетчатых рубашках, очках, которые поправляли через каждые пять секунд, и каких-то старомодных штанах встречались мне на пути, утыкаясь в свои книжки.

Спину свело от напряжения. Огляделась вокруг себя и сконфузилась, когда несколько пар глаз устремились на мою персону. Смотрели на меня исподлобья с явной издевкой и отвращением.

Как такое мог терпеть Эрик? Поразительно. Когда я встречалась с тем козлом, то такого притока всеобщего обозрения отнюдь не переходила отметки «открыто смотрят». А тут прямо таки съедали и расщепляли на куски, сканировали и искали в моем образе что-то знакомое для них.

От странного ощущения оглядела себя: темные джинсы выше талии, белая блузка, которую надевала последний раз вначале сентября, поверх еще не вышедшее из моды и по дешевой цене пальто и старые, оборванные в некоторых местах кроссовки.

Чем-то я напоминаю простушку, но за модой следить умела в обществе, где встречают только по одежке. Когда было время, я могла успеть сделать из простой безделушки что-то элегантное, нового дизайна, что точно не носят мои сверстники. И блузка, которая на мне, это подтверждала. Добавила кружева на воротник и сделала вставки в виде прозрачной ткани на спине, обведя большой каплей.

Но, кажется, здесь скрывалось кое-что другое. Эрик Росс.

― Смотрите, наша заучка уже успела явиться на учебу. Не слишком поздно?

Остановилась, повернулась на звук злорадного упрека и собственной персоной увидела перед собой Лизи Бофорт. Эта выскочка смотрела на меня. В ее компании находились несколько подружек, кажется, подчиняющиеся без своего права слова и свободы. Выглядели они по теме своей королевы. Все такая же со страшным вкусом ― розовое, розовое и еще раз розовое. Так банально и скучно.

Она смерила меня гневным и высокомерным взглядом, задирая подбородок. Приподняла в немом вопросе бровь.

― Что за тряпку ты купила. Разве не в курсе, что такая мода постарела и стала только предлогом для воспоминания? ― Усмехнулась она, указывая пальчиком на мою блузку. Озадаченно оглядела ее и ничего противозаконного не заметила. ― Каким ты веком живешь, дорогуша?

― А ты, прости, что-то хотела?

― Хотела сказать, что из тебя модельер как собаку надрессировать. Никакого стиля, вкуса, лишь дешевка…

Двусмысленность коснулась только одного слова. И мое возмущение и злость к тому, что она так легко судит человека, не зная его, переполняет мое тело. Сжимаю руки в кулаки, терпя едкого и поедающего все живое во мне демона. Да, злость в таком не правосудии воспламеняет меня, кровь начинает шуметь в ушах.

Она старается тебя разозлить, выиграть этот спор. Не поддавайся.

Натянула принужденную и такую любезную, до тошноты противную, улыбку и сделала несколько шагов к ней. Девушка даже не шелохнулась, довольствуясь своим преимуществом. Вся сущность этой гадюки отражалась на ее лице, где косметика скрывала всякие изъяны ее уродливой внешности.

Меня не вывести из себя.

Глубоко вдохнула кислород, заполняя легкие водой, которая поможет не нарваться на большую бомбу.

Эта Бофорт не на ту напала.

― Лизи, что ты хочешь от меня? Твои действия оставляют желать лучшего ― одна фальшь и демонстрация того, что ты тут правишь.

Уголок ее идеального рта дернулся, изображая змеиную ухмылку. Увертливая и гибкая.

― Я и есть королева такой империи. ― Лизи обвела рукой толпу, проходящая мимо нас и украдкой бросающая любопытные взгляды. Не на что смотреть тут! ― А ты, милая, должна подчиняться моим правилам. Слушаться лидера, если желаешь выжить среди богатых и знаменитых учеников, которые в любую минуту смогут тебя разодрать в клочья.

― Ты пытаешься меня запугать, Лизи? ― Сделала еще один шаг. Наши лица находились в десяти сантиметрах друг от друга. Холодок, предвещающий что-то не самое приятное, дунул из-за спины. Да и атмосфера начинала трещать по швам, пока мы перекидывались не добрыми молниями.

― Пытаюсь поставить на место своего подчиненного. ― Оскалилась и сложила руки на своей груди третьего размера. Из-за этого движения блузка натянулась и оголила в большей степени ее грудь. ― Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне! И об этом знает каждый, кто сумел познакомиться с моей темной стороной. Ты должна была узнать, уяснить в своей тупой голове и не лезть туда, где тебя легко смогут использовать.

Победа в ее глазах всколыхнула также быстро, как стремительно угасла после моих слов: