Книга Хранящая огонь - Властелина Богатова

Арьян, потерев лицо, откинул полу навеса и так и пристыл ступнями к земле, так и схлынул весь сон да похмелье. Со дна против воли рванулись самые противоречивые чувства, пробуждая его окончательно, чувства самые сильные, которые когда-либо он испытывал. На шкурах, свернувшись калачиком, лежала голая молодая девушка. Арьян заторопился было покинуть это место, но что-то удержало его, заставило стоять на месте. Он хмуро оглядел девушку ещё раз и медленно, замечая, как воздушно играли на её белой коже округлых бёдер тени, мазали узорами. Она не показалась худощавой, гибкое с совершенными формами тело, молодое и сочное, от природы привлекательное, с узкой талией — пальцами обхватить, с маленькими плечами, тонкими запястьями и щиколотками, восхищало. Серебристо-льняные волосы, что опутали во сне её лицо, разметались по меховой постели длинными блестящими волнами. Арьян вгляделся в её лицо, что имело нежные черты: тонкий нос с узкими крыльями, пухлые мягкие губы, высокие скулы, розовеющие щёки, тёмные изломы бровей, что придавали её лицу какой-то невинной строгости, захотелось заглянуть в её глаза, узнать их цвет. Княжич задержал взгляд на обвивших её, словно верёвки, руках вождя, заледенел внутри, обращая взор на Вихсара, что раскинулся рядом с ней и даже во сне заявлял своё право обладания.

Мгновения проходили за мгновениями, Арьян не отступил за занавес, что нужно было сделать хотя бы для приличия, не выпустил ткань из закаменелых пальцев, борясь с хлынувшей волной недоумения.

«Отойди!» — приказал себе. Но почему-то стоял на месте, пытаясь трезвонившей головой понять происходящее. Откуда воличанка взялась здесь?

Будто почувствовав чужое пристальное внимание, девушка пошевелилась, разрывая ядовитые мысли, сжалась от прохлады, дрогнули тёмные ресницы, и она открыла глаза, повернулась, откидывая волосы с лица, напарываясь взглядом на стоявшую над ней могучую тень, замерла. Заметив спросонья постороннего, она шире распахнула глаза. В них, голубых, как горсти родниковой воды, всплеснул испуг. Девица молчаливо дёрнулась, схватилась за одеяло, потянула края на себя, пытаясь хоть как-то прикрыться, но не вышло, высвободить из-под спящей туши воина покрывало. Да в том уж и не было смысла, всё, что не должен он был видеть, уже увидел. Девушка, верно невольница вождя, молчала, лишь вздымалась полная белая с розовыми затверделыми на сквозняке сосками грудь, от вида которой утяжелился весь он. Взгляд скользнул ниже по плоскому животу, опускаясь туда, куда необоримо тянуло глянуть. Девушка, выдержав его изучающий взгляд, смотрела на княжича немного исподлобья — утих животный испуг.

Арьян, опомнившись, отступил, одёргивая занавесь, задышал глубоко и редко, смотря перед собой невидящим взглядом слушая беспрестанный шум в голове.

Арьян вновь оглядел беспорядок в шатре, ощущая, как в спину врезается взгляд чистых голубых глаз. От вчерашнего выпитого его ещё штормило, хотя он уже не был уверен в том, что именно от этого. Княжич качнулся и быстро покинул шатёр, спеша глотнуть утренней свежести. Вышел за полог, и лицо мазнул прохладный воздух, вливая в полное ломоты тело живительную силу, пробирая до дрожи. Холодок скользнул по спине к загривку. Однако даже тут княжич всё ещё чувствовал на себе взгляд невольницы, от которого, к его удивлению, сворачивалось что-то тугое и жаркое в груди, погружалось в мутный ил его застоявшейся в неподвижности души, поднимая со дна чуждое ему или давно забытое. Арьян, выдохнув, потёр затёкшую шею, запрокинул голову, посмотрел в розовеющее со всех сторон небо, затянутое рваными серыми обломками, верно на дождь повернёт, хоть жрецы и нагадали солнечные дни.

И всё же, как она попала в лагерь? И не скажешь, что выглядит истерзанной. Чуть диковатый пронзительный взгляд, привлекательное тело. И о помощи не замолила, молча смотрела.

«Может, по доброй воле…»

Арьян тряхнул головой, сбрасывая недоумение, развеивая так и вставший перед глазами образ, волнующий сердце — её дымчато-голубые глаза под бархатной тенью ресниц.

— Доброе утро, княжич, — раздался гулкий голос за спиной, вырвал из задумчивости. Воевода, как всегда, подкрался незаметно.

Арьян мысленно поругал себя. Непростительно воину отвлекаться и подпускать кого бы то ни было так близко.

Радьяр сощурил зелёно-голубые, как полынь, глаза, напряжённо и тревожно оглядел ещё спящее становище: лишь стражники жгли костры, да мелькали средь шатров и сооружений для хозяйских нужд закутанные в платки женские фигуры.

— Доброе, Радьяр, — ответил мужчине Арьян, сглатывая сухость — жажду так и не утолил, остро захотелось побыстрее вернуться в лагерь.

Надышавшись вдоволь, княжич повернулся, положил на плечо витязю руку, чуть сжал.

— Собирай людей, выдвигаться будем.

Сказав, убрал руку, нырнул снова под полог, мельком глянув на занавес, что разделял шатёр на две половины, и только потом заметил, что наложниц уже и след простыл, в одиночестве спал и Данимир. Арьян отвёл взор и наткнулся на ушат с водой, зачерпнул, испил. Холодная вода показалась вовсе невкусной, но горло смочила, немного стало легче. Зачерпнув ещё воды, он прошагал к раскинувшемуся на подушках брату, опустился рядом, потряс того за плечи. Младший скривился, но ресницы разлепил, вперившись затуманенным с хмеля взглядом в Арьяна, помалу понимая, кто перед ним и где он.

— Поднимайся, пора нам восвояси отправляться. Погостили и хватит.

Тот сухо сглотнул, тяжело оторвал голову, сел, морщась, потёр себя по груди, осматриваясь, мало-помалу соображая, что к чему. Арьян поднёс ему ковш с водой, Данимир глянул на него с жадностью, надолго присосался к посудине, пил большими глотками, проливая на ворот, омочив распахнутую рубаху. Отлепился, утерев рукавом уста.

— Что за коровья моча? — скривился он вместо того, чтобы поблагодарить, и потянулся за кафтаном.

Просунув руки в рукава, Данимир вдруг замер, а потом поднял просиявшие глаза на Арьяна, видно вспомнив вчерашний вечер. Опустил взгляд.

— Ты же знаешь, что это моя слабость, — пробурчал он, запахивая полы.

Арьян хмыкнул. Сказать тут было нечего, кроме одного.

— Да, а я до конца надеялся, что брать ты её не станешь.

Данимир нервно застегнул петлю.

— Как же я могу теперь отказаться, это оскорбление, — буркнул он.

Арьян прищурился. Так ли уж волновало брата достоинство наложницы, которая не прочь улечься под любого мужика?

— Ну, конечно, после жарких ласк да горячего местечка, где побывал твой… — Арьян сдержал ухмылку, — не ошпарила она там ничего?

Лицо Данимира побелело, вытянулось, выказывая горечь.

— Вот зачем ты так? И без тебя башка раскалывается.

Арьян терпеливо вобрал в себя воздух, намереваясь сказать то, что он может, а что — нет, но пола занавеса откинулась, заставляя смолкнуть обоих. Взгляд Арьяна невольно скользнул за раскрытый на миг полог, где мелькнули женские стройные ноги да серебро волос. Вождь перехватил взгляд княжича, дёрнулся уголок рта в ухмылке, верно понял, что так привлекло мужчину. Глянул в сторону Данимира, ещё шире расплылся в улыбке, опускаясь, скрещивая ноги, на то место, где вчера и отдыхал. Только на миг по другую сторону занавеса, что отделял их от места, где осталась невольница, открылся полог — другой вход, скользнула девичья тень в проём, холодный свет хлынул и снова исчез, погружая шатёр в утренний полумрак. Сразу, как только вождь поднялся, а девушка вынырнула из шатра, забежал и слуга с кувшином и чарками в руках, услужливо разлил чего-то на запах кислого и солёного. На вкус напиток оказался капустным рассолом, да таким ядрёным, с перечной остротой, что даже прошибло нос.