Книга Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл

Из глубин безысходности он восстает, блудный сын и падший отец!

Двуликий воин, что поведет рыцарей тени!

Тихо! Сам Изгнанник стоит пред нами!

Еще не в ссылке; но здесь разветвляется немало дорог.

По какому пути он пойдет?

Мы знаем! Мы знаем! Скажи ему, скажи ему!

Голоса сводили с ума, торопливо и неразборчиво бормотали, перекрывались и надрывались. Они несвязно бредили, как скорбные рассудком, и Азек не уделял им особого внимания.

ДОЛГО Я ЖДАЛ ТВОЕГО ПРИХОДА, АРИМАН.

Ураган голосов стих до шелестящего шепота: главенствующая душа подавила все прочие, смела их, как осенние ветра — охапку листьев.

— Кто ты? — спросил легионер.

Я — ЖЕЛЕЗНЫЙ ОКУЛЮС.

— Так тебя назвали другие создания. Скажи мне свое истинное имя.

ТЫ НАДЕЕШЬСЯ СРАЗУ ЖЕ УЗНАТЬ ТО, ЧТО ТВОЙ ГОСПОДИН УСЛЫШАЛ ИЗ МОИХ УСТ ЛИШЬ ПОСЛЕ ТЫСЯЧЕЛЕТНИХ УСИЛИЙ?

— Алому Королю известно твое имя?

РЕЧЬ НЕ О БАСТАРДЕ, ИЗ ГЕНОВ КОТОРОГО СОТВОРЕНА ГРУБАЯ МАТЕРИЯ ТВОЕЙ ПЛОТИ… НО О ТВОЕМ ИСТИННОМ ГОСПОДИНЕ.

Оскорбляя Азека, существо пыталось вывести его из себя, разъярить и побудить к необдуманным поступкам. Ариман уже много раз выслушивал лесть, угрозы и ложь нерожденных, а потому не попался в столь очевидную ловушку.

— Ты говоришь об Императоре?

ДА, ОБ ИПСИССИМУСЕ, О КЛЯТВОПРЕСТУПНИКЕ.

Еще одна откровенная издевка. Впрочем, даже после Никеи и Просперо, даже после того, как стало понятно, что Владыка Людей скрывал от всех настоящую природу Великого Океана, воина покоробило, что тварь из варпа дурно говорит о повелителе Империума.

ПОКА ЧТО МОЖЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ… АФОРГОМОН[30].

Азек дернулся: услышанное как будто ободрало его изнутри. Двое Писарей Ужаса повалились наземь, из-под их клювовидных масок потекла кровь.

— Это не твое истинное имя.

НО СЕЙЧАС Я НОШУ ЕГО, ИБО ОНО ОТВЕЧАЕТ МОЕМУ ЗАМЫСЛУ.

— Я выведаю, как тебя зовут, демон, — пообещал Ариман.

О, КАК ЖЕ МНЕ ПРИЯТНО СЛЫШАТЬ НАШИ СТАРИННЫЕ ПРОЗВАНИЯ, откликнулся Железный Окулюс, и легионер ощутил его удовольствие — оно будто бы ржавыми крючьями впилось в хребет. МЕНЯ РАДУЕТ, ЧТО ТЫ БОЛЬШЕ НЕ МОЖЕШЬ ОТРИЦАТЬ НАШУ ИСТИННУЮ СУТЬ.

— Я прекрасно понимаю, кто ты такой.

Воин снова почувствовал веселье создания.

ОЧЕНЬ СИЛЬНО В ЭТОМ СОМНЕВАЮСЬ. ТЫ ХИТРОУМЕН, АЗЕК, НО ДАЖЕ ТВОИ ЗНАНИЯ НЕ БЕСПРЕДЕЛЬНЫ.

— Мне известно больше, чем ты думаешь.

НУ-НУ, ПРИЗНАВАТЬСЯ В НЕВЕЖЕСТВЕ ВОВСЕ НЕ ПОСТЫДНО. РАЗВЕ ПЕРВЫЙ ПОСТУЛАТ МУДРОСТИ НЕ ГЛАСИТ: "Я ЗНАЮ, ЧТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ"[31].

— Между полным незнанием и недостаточным знанием огромная разница, — возразил Ариман, насыщая свою плоть энергией имматериума. Наполняясь силами эмпиреев, он испытывал свирепое торжество. — Но я пришел сюда не обсуждать учения мертвеца.

В пещере загремел раскатистый хохот. Дым потянулся из трещин в земле, извиваясь подобно змею-искусителю. Писцы Ужаса разом прекратили царапать стилами и повернули к Азеку птичьи маски с варп-линзами глаз.

МЫ ВЕДАЕМ, ЗАЧЕМ ТЫ ПРИШЕЛ, сказал оракул. А ОНА?

За спиной Аримана полыхнул мощный эфирный разряд. Собственная броня сковала воина, и у его незащищенной глотки возник смертоносный клинок пси-огня.

— Теперь она знает, — произнесла Темелуха.

Менкаура с растущим восхищением разглядывал старинный гримуар, запертый в хрустальной витрине. Тонкие, словно калька, древние страницы скреплял кожаный переплет, распавшийся на куски. Когда-то восхитительный цветной рисунок на обложке необратимо потускнел, однако легионер сразу узнал енохианские[32] имена ангелов, выведенные внутри перекрывающихся геометрических фигур.

— Sigilium Dei Aemaeth[33], — выговорил Менкаура, подозревая, что изучает последнюю сохранившуюся копию «Tractatus Astrologico Magicus»[34]. — Подлинные догмы астролога королевы.

Приложив ладонь к стеклу, воин ощутил слабую дрожь энергетического поля, которое не позволяло книге рассыпаться в прах. Чтобы прочесть трактат, не погубив его, потребовались бы самые искусные чары опытнейших адептов Рапторы и Павонидов.

— Ах, Фозис Т’Кар, мне бы пригодились твои умения, — пробормотал легионер, вспомнив, каким был капитан Второго братства до того, как перерождение плоти сотворило из него монстра.

Хотя Менкаура обучался кин-ремеслу Рапторы, как и любой, кто прошел испытание Доминус Лиминус, по призванию он был корвидом и не обладал даром, необходимым для столь деликатной работы.

После гибели Просперо таких мастеров вообще осталось немного.

Выбрав другой способ, воин освободил свое тонкое тело из каземата плоти и поднялся в четвертое Исчисление. Записи мага обладали собственным могуществом, и, возможно, их секреты удастся разгадать, не переворачивая страницы. Преодолев хрустальную преграду, сознание легионера вдохнуло силу в отголоски прошлого внутри гримуара, как люди раздувают затухающие угли костра. Над книгой, словно озерной туман, поднялась отпечатавшаяся в ней духовная суть давно умершего волхва.

Менкаура воспринимал присутствие прежнего владельца трактата как память о призраке или нечто, замеченное уголком глаза. Несомненно, этот человек практиковал искусства-, возможно, именно он был автором гримуара. Искатель знаний, воин-мистик, похожий в этом на боевых братьев XV легиона. Странник между мирами, не привязанный к своей эпохе. Прирожденный триумфатор. Высокомерный и всецело уверенный в том, что никогда не падет. Космодесантник покачал головой, удивляясь безрассудству чародея.

Тысяча Сынов лучше кого бы то ни было понимали, что даже величайшие могут пасть — и пасть во прах.