Книга Пелена страха - Рафаэль Абалос

Балерина: А ты правда холодная?

Снова молчание.

Туманность: Когда у меня депрессия, да, не стану отрицать. Хотя мне нравится самой себя ласкать. Это расслабляет и помогает заснуть.

Ведьмина Голова: Это действительно полезно.

Туманность: Но когда я это делаю, я чувствую себя виноватой, как подросток.

Черная Луна: Я где-то читала, что вся жизнь состоит из наслаждения и боли. Но у тебя есть право выбрать наслаждение без того, чтобы оно причиняло боль.

Туманность: Но я чувствую, что должна наказать себя, чтобы очистить свою совесть. Сегодня я мастурбировала на работе в туалете. А потом плакала. Мне казалось, что я грязная, я была сама себе противна.

Ведьмина Голова: Но это делают большинство девушек.

Туманность: Я часто думала, что мальчики начинают заниматься этим с самого детства, а когда взрослеют, очень гордятся своими мужскими способностями. Моя проблема в том, что я никогда не позволяла себе этого, не признавалась в своих желаниях. Почему?

Черная Луна: Ты слишком строга к себе. Не стоит быть такой требовательной. Посмотри на себя в зеркало и улыбнись. Вокруг тебя нет никаких фантомов, они существуют только в твоем сознании. В этом вся проблема, и ты должна с ней справиться.

Туманность: Я каждый день собираюсь это сделать, но безрезультатно.

Богомол: Может, с этого момента все пойдет по-другому. Я стала собой с тех пор, как решила – мне нет никакого дела до того, что думают все остальные.

Ведьмина Голова: Ну и кто же ты, Богомол?

Богомол: Лесбиянка, не считая всего остального.

Туманность: У тебя есть пара? Спрашиваю просто из любопытства.

Богомол: Предпочитаю ни от кого не зависеть, в том числе от любви. Мне нравится секс, и я получаю удовольствие на свой лад. Я выбираю, я решаю, я доминирую, я пожираю.

Балерина: Туманность, можно тебя кое о чем спросить?

Туманность: Пожалуйста, о чем хочешь.

Балерина: Что с тобой случилось?

Туманность: У меня была очень строгая мать. Мы живем в маленькой деревушке. Одна моя школьная подружка, на несколько лет старше, научила меня доставлять себе удовольствие, и той же ночью я легла и начала ласкать себя под одеялом. Было жарко, поэтому я откинула одеяло в сторону. Моя мать вошла и все увидела. Больше года она каждую ночь провожала меня в спальню, сама меня раздевала, укладывала в кровать и привязывала мои руки к матрасу розовыми шелковыми лентами. И все это время она меня оскорбляла. Это прекратилось в ту ночь, когда она умерла, и тогда я почувствовала себя счастливой. Мне было 12 лет, всего 12 лет, всего 12 лет, и смерть моей матери сделала меня счастливой. Это же безумие, безумие.

Черная Луна: Твоя мать тебя сломала. Ты вовсе не порочна, Туманность. Ни одна из нас не порочна. Это другие – монстры. Живые и мертвые, боги и дьяволы, превратившие нас в куски гнилого мяса, с которыми мы ничего не можем сделать.

Ведьмина Голова: Туманность, я тебя понимаю. Это, действительно, хреново – чувствовать себя счастливой оттого, что твоя мать умерла. Совсем хреново. Я тоже потеряла мать два года назад, но у меня все было совсем по-другому. Никто и никогда столько не плакал… и все зря.

Туманность: Зря?

Ведьмина Голова: Это непростая история. Я не шучу, я сдерживаю слезы.

Балерина: Может, еще кто-нибудь потерял мать или отца? Лучше мы все вместе поплачем о них сейчас, чем потом.

Богомол: Моя мать жива, но она больна.

Черная Луна: Мои родители тоже умерли, когда мне было 11 лет. В один и тот же день и один и тот же час.

Балерина: Автокатастрофа?

Черная Луна: Натовская бомба, сброшенная на Белград в 1999-м, во время войны в Югославии. По крайней мере, так сказали в детском доме, куда меня отвезли. Я жила там, пока мне не исполнилось 18 лет.

Час, отведенный на общение в чате, быстро пролетел, и я его закрываю. Через несколько секунд связь с сетью прервется автоматически.

Глава 7

Комната показалась Сусанне слишком просторной. И слишком белой. Из мебели в ней стояла только кровать с деревянным, тоже очень светлым изголовьем из черешни, как и дощатый пол, большой модульный шкаф с двустворчатой дверцей, стеллаж с полками, устроенный над комодом, пустая библиотека и рабочий стол, – все одного цвета. К столу прилагался стул, обитый красной тканью в тон шторам на окне. В небольшом углублении возле входа рядом с дверью в ванную размещалась крохотная кухонька. Ничего общего с уютной спальней у нее дома. Похоже, единственное, что она могла сделать, чтобы придать этому унылому пространству немного тепла и комфорта, – это повесить на стены несколько постеров и положить на кровать яркое покрывало и подушки.

Посылая запрос на предоставление комнаты в общежитии, Сусанна не захотела даже посмотреть эту комнату в Интернете. Так же как отказалась смотреть расположение общежития на картах Гугла или поискать фотографии самого здания и города, которые могли бы заранее дать ей представление о том, что она увидит в Лейпциге. Ей хотелось начать все с нуля, не имея ни о чем никакого предварительного представления. И еще, чтобы не иметь никаких связей с прошлым, она закрыла все свои аккаунты в социальных сетях и удалила список контактов.

В аэропорту Сусанна заявила родителям, чтобы они не трудились ей звонить, потому что она все равно не станет брать трубку. Она сама сообщит им, как у нее дела. Сусанна скопила достаточную сумму денег, чтобы продержаться пару месяцев без посторонней помощи, и отказалась, чтобы родители оплачивали ее проживание в Лейпциге. Вскоре должна была прийти стипендия, к тому же она намеревалась найти работу на несколько часов в день. Сусанна решила жить самостоятельно и, что бы ни случилось, не собиралась менять этого решения. Теперь она чувствовала себя свободной.

Поставив чемодан и сумку у входа, Сусанна открыла шкаф, повесила туда пуховик, поставила на стол кейс с ноутбуком и раздвинула шторы. Из окна, выходившего на север, в комнату проникало достаточно много света и открывался красивый вид: низкие современные дома и большие зеленые лужайки, которые рассекали пешеходные и автомобильные дороги, уходящие вдаль. Внизу она увидела парк, примыкавший к задней стороне общежития, с большими бревнами вместо скамеек, которые окружали круглое кострище, где в этот час ничего не горело. Но уже на сегодняшний вечер по случаю приезда новых студентов было назначено барбекю.