Книга Хтонь. Человек с чужим лицом - Руслан Ерофеев

Вход в пустое крыло был забит досками — кривыми и сучковатыми, будто они сделаны из деревьев, переживших ядерную катастрофу. Артем плюнул от досады: опять этот чертов взрыв в башку лезет! Он осмотрел занозистый горбыль, осторожно потянул на себя: ну, конечно, кто бы сомневался! Гвозди легко вышли из своих дыр, и Казарин нетерпеливо швырнул доску на пол. То же самое он проделал и с остальными тремя. Потом, ломая едва отросшие после недавних приключений ногти, поддел дверное полотно: ручки с дверей тут были сняты. Створки отворились со скрипом, но довольно легко. Здесь явно кто-то уже был. По пыльному полу тянулась цепочка свежих следов. Даже две. Артем присмотрелся. Некто с очень большим размером ноги — никак не меньше сорок четвертого — прошел по коридору куда-то вглубь корпуса и вернулся. Ну, конечно, вернулся, раз вернул на место доски. Артем пошел по следу Занюхина вперед. А то, что это именно его след, не было никаких сомнений — даже размер ноги сходится.

В конце пыльного коридора обнаружился лестничный пролет. Наверху, в крыше, зияла огромная дыра — так вот почему это крыло заколотили досками! Казарин шагнул на лестничную площадку и обомлел: там, в куче строительного мусора, очевидно нападавшего с крыши, копошился человек!

Неизвестный был одет в такую же полосатую пижаму, как Артем и большинство из пациентов. Человек-матрас. Но даже со спины он никак не походил на долговязую нескладную фигуру Пети-Фокусника. Да и полотенца на голове не было. Откуда он взялся-то? Следы, которые привели сюда Казарина, принадлежали одному человеку. Да и вернулся же он, даже дверь обратно закрыл досками снаружи.

Полосатый между тем наклонился, отковыривая от кучи какой-то кирпич. Из образовавшейся ямки он что-то вынул — Артем не разглядел, что именно, так как человек-матрас стоял к нему спиной. Затем одетый в пижаму мужик начал разгибаться. Одновременно наверху, в проломе крыши, мелькнула какая-то тень. И вслед за этим, как в замедленной киносъемке, внушительный кусок строительных конструкций неторопливо полетел вниз, постепенно ускоряясь на лету.

Вот полосатый выпрямился, нервно комкая в руках что-то все еще не видимое Артему. Вот он воровато огляделся вокруг. Вот, видимо, заметил накрывшую его тень, потому что начал подымать голову вверх. Но сделать это он не успел. Кусок кирпичной кладки опустился ему точно на темечко. Звук был такой, словно лопнул упавший на асфальт арбуз. Пижамный как-то весь скукожился, затем покачнулся, схватившись за голову, и плашмя полег на кучу битого кирпича.

Артем подобрался, в кровь ударила мощная струя адреналина. Он всегда испытывал чувство, подобное алкогольному опьянению, в те моменты, когда нужно было действовать решительно и быстро. Казарин бросился к упавшему и, схватив его за обутые в шлепанцы ноги, оттащил от опасного места, где по краям дыры угрожающе нависали обломки стен и балок. Затем перевел дух и взглянул на пострадавшего.

Голова бедняги от удара ушла в плечи чуть ли не по самые уши, так, что Артем сразу понял: дело — труба, позвоночнику хана. Однако даже в изуродованном почти до неузнаваемости человеке Казарин сразу опознал Шкуркина — его глуповатую добродушную морду было ни с чьей не спутать. Рядом лежала помятая фотография Насти, которую псих только что выронил из ослабевших рук.

— Шкуркин, ты как здесь? — только и мог вымолвить Артем. — Ты ж в палате остался?

Кожа вокруг глаз «секс-диссидента» уже наливалась угрожающей синевой, словно он надел темные очки. Скорее всего — перелом основания черепа[3], сообразил Казарин. Не жилец…

— Я через подвал пролез, пока ты с заколоченными дверями возился, — с трудом разлепил опухшие губы Михаил Евграфыч, жалобно глядя на Казарина глазами смертельно раненного енота. — Есть там одна лазейка…

— Я сейчас за врачами сбегаю… — проговорил Артем, в душе понимая, что все уже бесполезно.

— Не надо, — остановил его Шкуркин. — Артем, я умираю…

Казарин сорвал с себя верхнюю часть пижамы, скомкал и подложил бедолаге под голову. А сам направился к выходу, чтобы привести помощь или хотя бы рассказать кому-нибудь из персонала о случившемся.

— Артем! — вновь прозвучал за спиной слабый голос.

Казарин обернулся.

— А вместо профессора должен был умереть ты, — печально сказал Шкуркин.

— Ты чего несешь! — не поверил своим ушам Артем.

— И вместо меня тоже, — продолжал умирающий, будто не слыша. — То, что вместо меня, я только сейчас понял… Это я Синей Бороде мышьяк раздобыл. У меня ж тут любовь с тремя медсестрами и с одним медбратом. Была… Я ж половой гигант! Секс-террорист! Кто мне сможет отказать!

— Эх, ты… Великий палковводец, — грустно сказал Артем. — Злости на отравителя у него почему-то совсем не было.

— Он мне за это дал гайкой пофорсить перед одной санитарочкой, — продолжал Шкуркин. — Зыкая гайка у него, с каким-то волком на печатке. Он ее у себя в заднице прячет, чтобы при обходе наши живодеры белохалатные не нашли… Я уж не знаю, как этот хренов фокусник ухитрился тебе в тарелку мой гостинец подсыпать. А ты макароны старику отдал…

У Артема перед глазами забрезжила блестящая лысина Гаплевского, словно яичко в гнезде — пегие кустики волос вокруг забрызганы содержимым профессорского желудка… Казарин помотал головой, прогоняя кошмарное воспоминание.

— Ну а здесь-то что за хрень произошла? — нетерпеливо спросил он.

— Хрень… — проскрипел Шкуркин. — Неужто ты так и не понял? Это же ловушка была. На тебя! Петя-Фокусник, или как там его по-настоящему, нарочно битый час отсвечивал перед твоей тумбочкой. Фотку спер и с понтом пошел прятать. Знал, гад, что ты за ним отправишься ее искать. А сам под шумок пробрался на крышу и устроил фокус-покус! Только просчитался малость. Второй раз уже просчитался… с-сука! И зачем я только поперся за этой фотографией? Ведь как сердце чувствовало, что дело нечисто! Что Фокусник опять затеял какую-то подлянку! Но не смог я устоять — уж очень мне девушка на фото понравилась…

Казарин стоял, оглушенный словами Шкуркина. Все встало на свои места: и странные взгляды Пети-Фокусника, и подозрительная смерть старика-профессора, и этот сегодняшний случай.

— Артем, — тихо позвал умирающий. — Артем, а можно мне еще раз… фотку?

Казарин, не прекословя, отдал ему фотографию Насти.

— Твоя девушка? Какая же она красивая у тебя… — проговорил Шкуркин, с трудом поднеся к лицу руку, в немеющих пальцах которой был зажат небольшой картонный прямоугольничек. — Эх, сколько ж баб я недотрахал из-за этой падлы Фокусника! — И громадные слезы размером с хорошую виноградину каждая хлынули из его обведенных смертельным трауром глаз. — Отомсти этому гаду, Артем, обязательно отомсти!