Книга Война олигархов. Кодекс наемника - Александр Бушков

– В каком смысле – «пропал»? – вырвалось у Стробача.

– В прямом смысле. Исчез, растворился в воздухе. И, что характерно, со всеми своими людьми. Ни следочка, ни малейшего.

– Как я понимаю, подобное для чеченцев трудно представимо, – задумчиво проговорил Мазур. – Родственные связи, землячества… если поблизости появляется свой – об этом сразу узнают. У многих жены и дети в Чечне или в других странах, они отправляют им деньги, а переводы – это след. Да и деньги, в конце концов, надо зарабатывать, и это тоже след…

– Вот именно, деньги, – кивнул Зелимханов. – Деньги люди Тракториста последний раз отправляли год назад, довольно большие суммы, как будто обеспечивая семьи на год вперед. Когда Тракториста вышибали из Латвии, ему очень нужны были деньги. И самому нужны были, и чтобы людей удержать. Я знаю, он искал заказы…

– И видимо, нашел, – сказал Мазур.

Зелимханов пожал плечами.

– Видимо, так. Год про него ничего не было слышно. А вновь услышали только в связи с этой яхтой.

– А на яхте точно был он, не может быть ошибки? – спросил Стробач.

Чеченец не удостоил его даже взглядом.

– А где он мог… обитать весь этот год? – задал Мазур другой вопрос.

– Соображаешь, – ощерился бывший полевой командир, показав зубы, слишком ровные, чтобы быть настоящими. – Ты – умный, русский, ты задал правильный вопрос. Углядел в кустах хвост, за который можно ухватиться. Если б не понял, подсказывать я бы тебе не стал. Но раз понял – подскажу. На территории вашей России он бы столько не высидел. А в горах он мог бы прятаться и год. Но там его не было, иначе я в об этом знал…

– Если бы он скрывался в Турции, в Иорданиии, в Афганистане или еще где-то, где обычно скрываются твои земляки, ты бы тоже об этом знал, правильно?

– Правильно. Тем более он был не один. Конечно, существует вероятность – правда, очень маленькая – того, что ему бы удалось зарыться глубоко и надежно, как змее в песок… Наверное, даже есть вероятность того, что он был здесь и кушал в соседнем кафе. Но это все несерьезно.

– Логово на год должно было быть основательно обставлено, – размышлял вслух Стробач. – А большое количество мужчин само по себе привлекает внимание…

Мазур мог бы добавить: «Особенно когда большинство из них – весьма специфической наружности».

– Особенно если они целый год проводят вместе. Или… они разбежались, а через год собрались снова.

– Не знаю, русский, – пожал плечами Зелимханов. – О чем знаю – сказал. Ни о Трактористе, ни в его людях целый год не было слышно.

– И где же, по твоему мнению, он мог обитать все это время? – спросил Мазур.

– Думаешь, знаю? Если бы знал, продал бы за отдельную плату. А ты бы купил. Вернее, твои хозяева.

– И заказчика продал бы за отдельную плату?

– Смотря кем бы он оказался, – спокойно ответил чечен. – Вашего продал бы, своего нет.

– А почему Тракториста продаешь?

– Потому что Тракторист мертв. И его убил ты. Удивлен, что я уже знаю? Не удивляйся, русский. Я тебе продаю воздух, которым он дышал, и следы, которые он оставил на земле. И продаю именно тебе, потому что именно ты лишил его этого воздуха.

Мазур мысленно потряс головой. Нет, не понять ему никогда логики восточных людей… И осторожно спросил:

– Но вдруг, благодаря твоей информации, я выйду на кого-то другого из ваших, на вполне такого живого выйду…

– А ты не боишься русский, – Зелимханов, оставив четки в покое, подался вперед, – задавать мне такие вопросы?

– Я уже старый и битый, и чувствую черту, за которую не стоит переступать, – чуть улыбнулся Мазур.

Зелимханов снова осклабился.

– Умный ты, русский. А значит, опасный. Не завидую твоим врагам.

– Вот кстати, насчет врагов. На яхте были не только чеченцы, но и албанцы, и курды. У него что, международная бригада была?

– Да… – Зелимханов кивнул так резко, что зазвенели кубики льда у него в стакане. – Тракторист был пуганый, с кем попало бы не повелся. Ладно, одним соображением поделюсь. Возможно, искать подходы к заказчику следует в Латвии, где последние годы торчал Тракторист. При тех возможностях, какими располагают твои хозяева, легко и быстро можно пробить эту Латвию. И это все, что я знаю, русский. Я не обещал твоим… вижу, тебе не понравилось слово «хозяева». Хорошо. Твоим командирам я не обещал, что раскрою преступление, не вставая с этой подушки. А для консультации сказано вполне достаточно.

В общем-то, он был прав. Гости не стали спорить. Для консультации достаточно. У Мазура забрезжили кое-какие догадки, во всяком случае он почуял след, понял, где надо искать и как надо искать. Мазур даже почувствовал легкое нетерпение, тот самый пресловутый охотничий зуд. Правда, делиться своими догадками с чеченом он не намеревался, хотя Мазуру, может быть, было и небезынтересно, что тот скажет. Однако вдруг этот старый волчара надумает начать свою игру с тем, чтобы кому-нибудь продать подороже самого Мазура и его компанию вкупе с Тимошем? Словом, пора раскланиваться…

– Подожди, русский, – остановил Мазура Зелимханов, видя, что тот собрался уходить.

Чеченец повернулся к сыну, который весь разговор просидел молча, не меняя позы, и отрывисто сказал что-то на своем языке.

Сын поднялся, подошел к увешанной картинами стене, снял одну из них, по нему видно – первую попавшуюся, на которую при этом даже не взглянул, подал отцу.

– Это тебе от меня, русский, – сказал Зелимханов, передавая подарок Мазуру.

«Зачем? Почему? Что им движет? Или он сошел с ума? – думал Мазур, с угрюмым видом принимая картину. – Враг, человек который ненавидит меня, делает подарки, зная, что я его ненавижу и с радостью бы придушил. И я принимаю подарок, вместо того, чтобы свернуть ему шею…»

Глава пятая

Кто хуже незвано гостя

На вахте их удостоверения произвели должное впечатление. Милиционер, несший нелегкую службу на входе в госучреждение, полюбовавшись снаружи на золотое тиснение корочек и на подписи с печатями в раскрытом виде, вмиг преисполнился значимостью момента. Посерьезнел лицом, расправил плечи и только в последний момент унял порыв взять под козырек.

Не каждый день в мэрию их заштатного городка заглядывали столь серьезные люди! Это где-нибудь в Киеве к появлению столь ответственных и суровых товарищей отнеслись бы с меньшим трепетом, там видали гостей и поважнее. Но здесь, в провинциальном приморском городишке, явление двух высоких чинов из самого Киева, – это, знаете ли, событие. Да к тому же столичные гости принадлежат к учреждению, которое пустяками не занимается по определению. Тут уж у любого рядового служаки сам собой включается рефлекс принятия стойки «смирно».

Надо признать, документы Мазуру и Стробачу справили наинадежнейшие. И справили быстро – аккурат к их возвращению из Ирана. Это была даже не липа. Какая же липа, если изготовлено все в государственной типографии, а подписи и печати самые что ни на есть настоящие? Ну разве что кому-то в голову придет связаться с отделом кадров учреждения, ведавшего госбезопасностью жовто-блакитного государства и поинтересоваться, а не состоят ли в ваших тесных рядах гарны хлопцы Мазур да Стробач, оба-двое как на подбор полковники, – то могло бы и всплыть, что таковые в рядах не состоят и, что характерно, никогда не состояли. Да вот только где это видано, чтобы подобные учреждения отвечали на звонки простых граждан из мэрий? И не просто отвечали, а подробно расписывали, кто и где служит, в каком звании и чем занимается?..