Книга Русско-японская война 1904–1905 гг. Потомки последних корсаров - Борис Юлин

Кроме того, в распоряжении начальника Владивостокского порта состояло несколько номерных миноносцев, небольших и немореходных, но вполне применимых для торпедных атак в прибрежной зоне.

В зимнее время содействие всем военно-морским силам в пределах акватории Владивостока должен был оказывать ледокол «Надежный».

Итак, по-настоящему полноценные боевые единицы представляли собой только четыре крейсера. Но это была сила, которая в нужный момент могла «произвести… на японцев сильное впечатление и навести панику на все прибрежное население и торговый флот Японии». По крайней мере именно так формулировалась задача, поставленная командующим Первой эскадрой начальнику отряда контр-адмиралу Эвальду Штакельбергу.

К тому времени «Рюрик» уже считался ветераном эскадры. Он намотал на лаге более ста тысяч миль, прошел в сложных условиях недооборудованной дальневосточной базы полугодовую модернизацию. А после летней учебной кампании 1903 года в самом конце осени крейсер встал на плановый ремонт в доке. К слову, сухой док Владивостока был в этом регионе единственным, способным принять даже самый крупный корабль из числа базирующихся на оба главных русских порта. В нем совершенно свободно мог расположиться и «Громобой» со своей длиной корпуса по ватерлинии за 146 метров, и, скажем, «Цесаревич», у которого более 23 метров ширины по миделю. Ремонтные средства Порт-Артура были значительно слабее из-за неудачной конструкции доковых шлюзов и хронической нехватки квалифицированных рабочих. Накануне войны в Артуре были проблемы и со снабжением портовых мастерских запасными частями и расходными материалами.

Когда «Рюрик» в конце ноября вошел во владивостокский док, остальной состав отряда спустил вымпелы и стал числиться «в вооруженном резерве». Предстояло три с половиной месяца традиционной спокойной зимовки во льдах Золотого Рога. Но угроза военного конфликта с Японией заставила на сей раз отступить от давней традиции: штаб отряда остался «в кампании», и «Россия» не спустила адмиральского флага.

Согласно правилам резервной службы, любой из состоящих в резерве кораблей должен быть готов покинуть порт через 12 часов после приказа о выходе в море. 18 декабря 1903 года Штакельберг устроил проверку своим крейсерам. По выбору адмирала один из них должен был подготовиться к походу и совершить учебный рейд в корейский город Гензан. Жребий выпал «Громобою», и, опровергая миф о полной неподготовленности русского флота к войне, крейсер рапортовал о готовности к выходу в море уже через пять часов после приказа.

Недолог был этот поход. Утром 21 декабря «Громобой» вернулся и занял привычное место на якорной «бочке» в Золотом Роге. Кто знал тогда, что этот выход станет последней учебной операцией перед приближающейся войной?..

Вскоре возвратился в строй и «Рюрик». Январские события 1904 года отряд Штакельберга встретил в полном составе и, как писали в рапортах тех лет, «в хорошем техническом состоянии, несмотря на трудности ледового сезона».

Наместник – Рейценштейну. Крейсерам начать военные действия, стараясь нанести возможно чувствительный удар и вред сообщениям Японии с Кореей и торговле, действуя с должной смелостью и осторожностью, оставаясь в крейсерстве сообразно обстоятельствам не более 10 дней…

Эта телеграмма легла на стол исполняющего обязанности начальника Владивостокского отряда капитана 1-го ранга Николая Карловича Рейценштейна в ночь на 27 января 1904 года. А в половине десятого утра на мачте «России» взлетел сигнальный флаг – шлюпочный «С». Призыв всем уволенным на берег возвращаться на свои корабли. И три холостых выстрела отрядного флагмана возвестили о начале войны.

Лишь накануне «Россия» сменила флаг контрадмирала на скромный брейд-вымпел капитана 1-го ранга. Эвальд Штакельберг вынужден был оставить корабль из-за болезни, и командование отрядом временно принял Н. К. Рейценштейн. Бывший представитель русского МТК в Германии и командир знаменитого «Аскольда». Судьбе было угодно распорядиться так, что первым приказом по отряду стал приказ о первом боевом походе новой войны.

В зимнее время бухта Золотой Рог заполняется льдами. Без помощи ледокола не обойтись, и в полдень «Надежный» начал обкалывать лед у бортов боевых кораблей и по узкому расчищенному фарватеру по очереди выводить крейсера в Уссурийский залив. Владивосток провожал их традиционным салютом береговых батарей. Толпы горожан наблюдали выход отряда, стоя на набережной и даже на ледовом припае у берега.

Около 16 часов, когда крейсера миновали плавающие льды у острова Аскольд, экипажам была объявлена цель похода. Война, до сих пор пребывавшая в статусе пусть недалекого, но не вполне определенного будущего, стала жестокой явью текущего момента.

Ветер крепчал. В кильватерном строю, покачиваясь на пологой волне, четыре русских крейсера уверенно продвигались к северо-западным берегам японского острова Хонсю. Готовились к бою. Команды убрали лишние деревянные предметы, обмотали тросами шлюпки, чтобы не летела от них острая щепа при попаданиях. Проверили системы подачи боеприпасов и, хотя море было в эти часы пустынно, зарядили по приказу командующего всю артиллерию.

В полночь пробили первую тревогу. Но сколько ни обшаривали мощные крейсерские прожектора тяжелые волны, обнаружить противника так и не удалось. По всей видимости, сигнальщики «России» приняли за вражеский огонь далекую звезду над самым горизонтом.

Наутро Рейценштейн устроил всему отряду проверку на фактический максимальный ход. Выяснилось, что по показаниям тахометров «Россия» свободно может дать 18,5 узла, «Громобой» – около 19, «Рюрик» – 17,5 и «Богатырь» – 19.

Кажется странным, что трехтрубный красавец «Богатырь», построенный в Штеттине с традиционной германской тщательностью и принадлежащий к самому быстроходному среди русских крейсеров 1-го ранга классу дальних разведчиков, показал на пробеге столь скромный для себя результат. Возможно, сказалась большая, чем у броненосных крейсеров, потеря скорости на засвежевшей волне. Или начальник отряда вовсе не требовал от него непременно продемонстрировать максимум возможностей, желая лишь проверить способность корабля ровно держаться в одном строю с крейсерами принципиально другого типа.

Неизменно требовательный к выучке машинных команд Рейценштейн добивался от своих кораблей по возможности наилучшего состояния двигательных систем. А как же иначе, если, согласно старинным уставам, «крейсеру всегда надлежит быть на ходу и готову к делу»…

Впрочем, цифры, полученные на походных испытаниях, – это всегда некая условность. Ведь зимний поход по штормовому океану – не гонки на мерной линии в Кронштадте!

Лишь на третий день похода, когда открылись впереди японские берега, предупредительным холостым выстрелом с флагманской «России» был остановлен небольшой каботажный пароход, поднявший при подходе крейсеров японский флаг.

Погода продолжала портиться. Видимость становилась все хуже. А потому Рейценштейн распорядился не посылать призовую партию для проверки груза парохода. «Громобой» получил приказ снять с каботажника команду, а «Рюрик» – топить пароход артогнем.