Книга Лев в капкане - Юлия Резник

— Лев, — выдыхает счастливо.

Как будто я — лотерейный выигрыш, а не обычный парень. Черт… Только не обнадёживайся раньше времени, счастливый придурок! — тут же отдергиваю себя голосом Ти Джея.

— Привет, — шепчу, сгребая ее маленькую ладошку. — Как жизнь?

Ну, точно, придурок! Оригинальнее ничего придумать не мог? — тут же костерю себя за неудачное начало разговора. Удивительно, но мой вопрос совсем не расстраивает Вику, наоборот, она широко улыбается, демонстрируя свои знаменитые ямочки.

— Господи, это, правда, ты. Только ты мог такое спросить. — Смеется тихонько и подносит к лицу наши переплетенные руки. Прижимается к ним щекой, и я растекаюсь лужей. Оборачиваюсь назад, в попытке скрыть эмоции, но отвлечься не на кого. Маленькая доктор нас тактично оставила наедине. Повторяю, как мантру: я сильный, я сильный, я сильный.

— Что все-таки случилось, Вика? — спрашиваю, наконец, устраиваясь возле нее. Моя рука так и остается зажатой в ее ладони. Не готов пока отстраниться… Да и Вика не спешит, значит, будем так…

— Меня исключили из тренерского состава.

— Я в курсе.

— Блин, ты так вырос, Левка. Поверить не могу, что ты такой огромный. Я тебя точно не смогу на руки взять.

Да, это наш прикол родом из детства. Я всегда хотел вырасти, и Вика мне в этом подыгрывала, говоря каждый раз после долгой разлуки, что теперь уж вот точно не сможет меня поднять. Мне это льстило лет до шести. Потом я уже стеснялся залазить к ней на руки. Да и действительно вырос. Впрочем, сейчас, если сравнивать с тем, каким она меня видела последний раз, я набрал килограмм десять мышечной массы. И ее слова можно воспринимать вполне буквально.

— Ну, тогда моя очередь носить тебя на руках.

Блин. Опять пафосно, да? Как же тяжело это все… Впрочем, Вика на мои слова реагирует с присущим ей юмором:

— Думаю, тебе это может грозить вполне реально. Я как бы не очень в форме, и не знаю, насколько хватит моих сил при перелете.

— Что все-таки случилось? — настаиваю, глядя в родные глаза.

— Меня хотят убрать.

— Господи, Вика…

— Думаешь, я умом тронулась? — улыбается невесело. — Я бы тоже так подумала, если бы перед этим мне так откровенно не угрожали.

— Кто угрожал? — настораживаюсь.

— Кое-кто в высоких кабинетах силовых структур родного государства.

— И что они хотели? — Я сглатываю. Мне реально страшно.

— Блин, Левка… У тебя акцент! — изумляется Вика некстати. — А я-то думаю, что мне ухо режет?

— Вик, — дергаю недовольно плечом, — это неважно. Ты лучше рассказывай все.

— Страшно? Может, зря я тебя втянула…

— Страшно! Только не за себя, — перебиваю ее бредовую речь.

Она вскидывает на меня взгляд свой хрустальный, и я готов отдать все, что имею, только бы вернуть этим глазам их привычную беззаботность.

— Спасибо. Это так важно, когда есть, на кого положиться…

— А твой…

Вика накрывает ладошкой мои губы и машет из стороны в сторону головой.

— Нет его. Он сразу же сдался. Только на меня стали давить…

— Червяк, — не в силах удержаться от комментария.

— Не у всех есть яйца, Лева. Это нормально.

— Я бы никогда…

Опять не дает мне договорить, прикасаясь ладошкой к губам… Смешная. Я же могу и не вытерпеть. Впиться губами в эту мягкую холодную ручку. Или зубами цапнуть, ставя метку.

— Я знаю, золотой. Я знаю…

Ну, что же она делает со мной своими словами, а? Неимоверным усилием воли беру себя в руки, и задаю логичный вопрос:

— Почему они не довели дело до конца?

— Я думаю, из-за моей известности. Мое убийство сейчас вызвало бы массу вопросов, ввиду разразившегося допингового скандала. Поэтому решили действовать не так нагло. А тут еще и повод такой свести счеты с жизнью. Брошенка с выкидышем. Все в лучших законах жанра. И не придерешься ведь.

Черт. Это страшно. Реально очень страшно осознавать, что я мог ее потерять. Только уже не так, как тогда — четыре года назад, а навсегда. Какое страшное, оказывается, слово…

— А с малышом… Что с малышом случилось?

Очень больно — осознавать, что твоя любимая женщина принадлежит другому. Живет с ним, делит постель, готовит ему завтраки. Или даже печет твои любимые блины. Да. Это очень-очень больно. Но существует штука, которая перевешивает даже это. Например, когда ты узнаешь, что она, ко всему прочему, еще и беременна. Все. Это как контрольный в голову.

— Банальный выкидыш, — шепчет любимая, отворачиваясь.

— Почему? — Я действительно должен знать. Это не праздное любопытство. Если у меня все-таки получится завоевать Вику, мне нужно будет сделать все, чтобы не допустить повторения этой истории.

— Этого никто не знает, Лева. Никто…

Не то, чтобы я был в восторге от такого ответа, но… Ладно… Будем решать проблемы по мере их поступления.

— Ладно. Вик…

— Ммммм, — уже практически сквозь сон.

Как же быстро она устает! Что с ней сделали?!

— Я тебя заберу отсюда. И только посмей спорить.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Забирай.

Я не верю своим ушам. Я действительно это слышу? Уточняю на всякий случай:

— Я тебя навсегда заберу. Нечего тебе больше дома делать.

— Это угроза? — улыбается, превозмогая усталость.

— Констатация факта.

— Забирай. Только с визой что-то нужно решать. И как можно скорее — у меня нет времени ждать.

— Тогда я поеду прямо в посольство, а ты отдыхай.

— Спроси Булата. Он обещал помочь.

Это еще кто? Не успеваю уточнить — Вика проваливается в сон. Целую ее дрожащие веки и выхожу за дверь, где меня ждет Полина. Замечаю возле девушки здоровенного мужика. Я, вообще, как бы тоже не маленький. Но его размеры действительно впечатляют.

— Лев, это мой муж Булат. Он обеспечит охрану вам с Викторией и поспособствует скорейшему получению визы.

Я пожал руку здоровяку. Мне не хотелось помощи. Самым большим моим желанием было справиться со всеми проблемами самостоятельно, показав Вике, какой я мужик. Но… Сейчас не до этой показухи. И я чётко это понимал. Если для спасения любимой мне придётся поступиться своими принципами — значит, так тому и быть. Интересно, кстати, кто этот мужчина?

— Документы Виктории уже находятся в посольстве. Вопрос о выдаче визы решится сегодня. В крайнем случае, завтра, — тихим, но от этого не менее значимым голосом заговорил мужчина. — Посол в курсе ситуации, и счёл возможным не соблюдать обычные формальности.