Книга Стеклянное лицо - Фрэнсис Хардинг

Она отсчитала секунды, потом молча взялась за рукоятку и начала переворачивать огромный сыр. Потом руками перевернула маленькую копию Стертона и улыбнулась, испытав незнакомое доселе самодовольство.

Нет смысла пытаться уснуть до того, как усталость возьмет верх, и Неверфелл занялась упаковкой заказов – деликатесы для ярмарки, верблюжий сыр для знаменитого шоколатье и пакет для мадам Аппелин.

За десять минут до того, как надо было снова переворачивать Стертон, зазвонил колокольчик у входной двери. Неверфелл нацепила маску и побежала открывать, чуть не попавшись в смертоносные ловушки, расставленные Грандиблем. В глазок она увидела лакея, надменно выдвинувшего вперед челюсть.

– Вы по какому вопросу? – Неверфелл попыталась имитировать отрывистые интонации Грандибля.

Внезапно лакей обаятельно улыбнулся, преисполненный чувства собственного достоинства. Его слова будто сочились влагой.

– Будьте любезны, подскажите, готов ли заказ мадам Аппелин? Если да…

Неверфелл осенило. Мысль ударила ее, словно кулаком, и Неверфелл пошатнулась и задрожала. Хорошая мысль, блестящая мысль, наверное, самая гениальная из всех, что приходили ей в голову, включая переворачиватель сыра. Нечестно, что это случилось именно сейчас, когда Неверфелл наконец удостоилась одобрения мастера Грандибля. Она заслуживает того, чтобы насладиться моментом, растянуть это счастье подольше. Но нет, идея пришла и завладела ею. Она закусила костяшки пальцев, а идея впилась зубами в нее, и Неверфелл поняла, что пропала.

– Минутку! – пискнула она и понеслась в комнату, где отдыхал Стертон.

На пороге она резко остановилась, потом медленно вошла внутрь, стараясь ступать как можно легче и не разбудить мастера. В метре от огромного спящего Стертона лежал Стертон-малыш, весь в пушистых белых отростках. У пояса Неверфелл висел круглый стальной нож для сыра, им следовало аккуратно надрезать сырную корку, чтобы извлечь наружу крошечный цилиндрик на пробу. Едва осмеливаясь дышать, Неверфелл бережно сжала Стертона-малыша большим и указательным пальцами. Нежные отростки крошились под ними и таяли, словно снежинки, заставляя ее морщиться. Она почувствовала одновременно страх и возбуждение, когда сырная корка подалась под ножом. Она достала образец созревшего сыра, и комната наполнилась ароматом диких цветов и мокрых собак, и на секунду ей показалось, что запах защекочет тренированный нюх Грандибля и разбудит его. Но нет, мастер только всхрапнул, и Неверфелл осторожно положила малыша на место, повернув его разрезом вниз, чтобы скрыть следы преступления и помешать запаху распространяться.

Она делает это и для него тоже, напомнила себе Неверфелл. Ему нужны друзья при дворе, и это будет мадам Аппелин.

В комнате для упаковки заказов она нашла коробку для мадам Аппелин, в ней на оливковых листьях лежал жемчужно-серый круг Каприза Зеферты. Неверфелл быстро достала украденный сыр и завернула его в клочок ткани. В порыве вдохновения она перевязала сверток черной бархатной лентой, чтобы мадам Аппелин вспомнила черную бархатную маску и поняла, чьих рук это дело.

Наружу, наружу, наружу, стучало ее сердце. Благодаря этому она выйдет отсюда. Мадам Аппелин сделает ей новое Лицо, и она сможет покинуть сырные туннели.

Грандибль, как обычно, спрятал ключи от входной двери, но маленькое окошко для посылок не запиралось, а коробка мадам Аппелин была достаточно маленькой, чтобы пролезть в него.

– Вот, распишитесь! – Неверфелл отодвинула засов и просунула чек. Как только лакей поставил подпись, она протолкнула в окошко коробку. – Возьмите!

Закрыв окошко, девочка в глазок наблюдала, как он уходит, а потом прижалась спиной к двери, с трудом переводя дыхание. Теперь можно поспать, можно… Нет! Надо перевернуть Стертон!

Она бросилась в комнату Стертона и распахнула дверь. Один вдох дал ей понять, что она едва не опоздала. Испарения сыра становились ядовитыми, глаза защипало. Скорее к рычагу! Грандибль полз по полу, и его подбородок дрожал, мастер задыхался от мощного запаха диких цветов. Задержав дыхание и зажмурившись, Неверфелл схватилась за рукоятку и медленно перевернула Стертон. Сыр постепенно начал успокаиваться.

– Мастер Грандибль! – Неверфелл подскочила к сыроделу вне себя от тревоги.

– Дитя… Я прощу тебе твою бессонницу. Если бы я проспал… сыр бы погиб. – Эта перспектива явно пугала его сильнее, чем собственная смерть. – Хорошая… хорошая работа, Неверфелл. – Он взглянул ей в лицо. – Почему ты в маске?

– О! – Кожу Неверфелл защипало, когда она сняла маску. – Я… я… приходил лакей забрать заказ… мадам Аппелин.

И, глядя ему в глаза, Неверфелл внезапно поняла, что мастер Грандибль совершенно точно знает, почему она заикается и почему нож у нее грязный. Он видит ее насквозь.

– Я хотела защитить вас! – закричала она, отбросив притворство.

– Погибель, – прошептал Грандибль. Его лицо приобрело привычное мрачное и упрямое выражение, но внезапно стало пепельно-серым.

Пауки

– Что я сделала? Что я сделала? Что-то ужасное, но что? Я просто хотела помочь! Я думала, если отправлю мадам Аппелин то, чего она хочет, у вас появятся друзья при дворе… Я просто хотела, чтобы вы были в безопасности!

– В безопасности? – Лицо Грандибля застыло, как маска. – В безопасности?

Он заревел, и с его бровей посыпались крошки Стакфолтера Стертона. Неверфелл вскрикнула, когда ее тряхнули, словно куклу, и отшвырнули прочь. Мастер Грандибль уставился на нее, занеся руку и словно раздумывая, ударить или нет. Потом протянул дрожащую ладонь и положил на плечо Неверфелл. Она задрожала, не понимая, чего он хочет, – чтобы она ушла? И что означает его жест – он сердитый или сочувственный?

– Человек, которому я доверял, – наконец проговорил он. Потом издал странный задыхающийся звук, в котором она не сразу узнала смешок. – Вот о чем я думал, когда выловил тебя из сыворотки. Ты была такая… – Он вздохнул и сложил ладони чашей, будто держал маленького мокрого котенка. – Что мне оставалось делать? Я защитил себя от любого мыслимого предательства. Но с этой стороны я его никогда не ожидал. – Он провел пожелтевшими ногтями по бороде, и послышался звук, похожий на скрип зубной щетки. – Ха! Предательство во имя моего блага.

– Что… что это значит? Что я сделала?

– Ты разбудила пауков.

Иногда мастер Грандибль изъяснялся чрезвычайно странно, вкладывая в знакомые слова новый смысл. Когда он говорил об обычных пауках, его голос звучал ровно. Но сейчас первый слог был серым и мертвым, второй почти неслышным, а последний тяжело упал в воздух. Па-у-ков.

– Сходи за сливовым джином. Принеси его в гостиную.

У Неверфелл скрутило живот. С пылающим лицом она убежала за бутылкой. Слова покинули ее: как это оказалось легко – из спасительницы превратиться в предательницу. Когда она явилась в гостиную, мастер Грандибль сидел в кресле. Его глаза были налиты кровью, дыхание вырывалось со свистом. Она поставила к его ногам свой крошечный пуфик, обитый гобеленовой тканью, и села, ссутулившись и уткнувшись носом в колени. Он взял бутылку, сделал глоток, потом уставился на горлышко.