Книга Как рождаются открытия? - Иван Сороковик

Известен следующий пример из жизни Николая Ивановича Вавилова. Как-то он возвратился в Ленинград из одной длительной и далекой экспедиции и готовился к выступлению в большом конференц-зале Академии наук с подробным научным отчетом.

В день заседания зал был переполнен до отказа. Доклад стенографировался. На следующий день журналист С. М Шпицер получил стенограмму (которую готовил для публикации в одном научно-популярном журнале) и внес от себя в текст некоторые добавления, усиливающие интерес к отдельным этапам экспедиции. И когда Николай Иванович начал смотреть готовую статью, то стал безжалостно вычеркивать эти добавления, приговаривая: «Это преувеличение, это чересчур, надо поскромнее, пересолили, нельзя так, это реклама». Материал появился в интерпретации Н. И. Вавилова.

Ученый должен быть всегда и везде критичным к себе и другим, критичным к результатам своей научной работы. Ведь не случайно порой на проверку правильности поставленного эксперимента, доказанной теоремы уходит больше времени, чем на саму теорему или эксперимент. Американский ученый Роберт Эндрус Милликен (1868–1953) первым в мире измерил заряд электрона. Однако во всей этой работе ученого измерение заряда заняло наименьшую часть времени, а больше всего – на проверку результатов.

Ученого всегда должна преследовать мысль: а нет ли ошибки? Имеются ли уязвимые места? Если есть, то почему и как их объяснить?

Ученый должен выдвинуть гипотезу, когда будет достаточно накоплено и проверено фактов. Не случайно И. Ньютон, открыв закон тяготения, отказался объяснять его причину: «Гипотез не строю». Он считал, что материала для этого пока недостаточно.

Этому правилу следовал и академик Сергей Иванович Вавилов (1891–1951), брат Н. И. Вавилова. Известно, что он был крайне осторожен при определении достоверности результатов, полученных аспирантами и сотрудниками. Сергей Иванович, как правило, настаивал на проведении ряда контрольных опытов, измерении одних и тех же величин различными методами, различными путями, и только после такой перекрестной проверки результатов он признавал их правильность.

Иногда С. И. Вавилов не довольствовался одним описанием проведенного сотрудником опыта. Тогда он сам садился за прибор и проверял полученные результаты, а в ответственных случаях проводил целые серии измерений.

Луи де Броль также с недоверием относился к поспешным выводам. В предисловии к книге «Свет и материя» говориться: «Крушение, которое в течении каких-то десятилетий потерпели прочно обоснованные принципы и, казалось, не менее основательные выводы, показывает нам, насколько осторожным надо быть при попытке построить общие философские заключения, опираясь на прогресс науки. Тот, кто замечает, что сумма нашего незнания намного превышает сумму нашего знания, едва ли чувствует себя склонным делать слишком поспешные выводы».

Однако в жизни часто случается обратное, так как не каждый ученый может определить это соотношение, разобраться в творческом процессе своего коллеги-ученого. Не «повезло» Рентгену, которого некоторые исследователи упрекали за небольшое количество работ (список его публикаций содержит не более 60 статей, т. е. в среднем одна работа в год). И как обратный пример приводятся сведения о том, что Уильям Томсон (1824–1907) напечатал свыше 600 исследовательских публикаций, Леонард Эйлер – более 800, Макс Планк опубликовал около 250 научных работ, Вильгельм Оствальд написал свыше 1000 печатных трудов и т. д.

В связи с этим известный ученый Лауэ считал выдвинутые против Рентгена мотивы ложными. По его мнению, впечатление от того открытия, которое сделал Рентген, когда ему было 50 лет, было таким сильным, что он никогда не мог от него освободиться. И это повлияло на дальнейший творческий процесс. Кроме того, указывает Лауэ, Рентген, как и другие исследователи, испытал слишком много неприятностей из-за разных дурных качеств людей.

По мнению Фридриха Гернека, исследователя науки из Германии, девиз Карла Фридриха Гаусса «pauca sed matura» («мало, но зрело») мог бы стать также лозунгом Рентгена. Он мог бы сказать вместе с Гауссом: «Я ненавижу все поспешные публикации и хочу всегда давать лишь зрелые вещи». Рентген осуждал «спекулятивную и публикаторскую горячку» многих, прежде всего молодых ученых и не хотел даже слышать о предсказаниях: «Я не прорицатель и не люблю пророчеств, – сказал он одному репортеру. – Я продолжаю мои исследования, и пока я не располагаю гарантированными результатами, я их не опубликую».

Когда его ученик А. Ф. Иоффе весной 1904 года послал ему предварительное сообщение о своих исследованиях, то получил от Рентгена открытку: «Я жду от вас серьезной научной работы, а не сенсационных открытий. Рентген».

Критичность и самокритичность ученого особенно возрастают сейчас, когда на эксперимент расходуются огромные денежные средства. Неправильно поставленный эксперимент это выброшенные на ветер большие государственные деньги.

И здесь же хотелось бы несколько слов сказать о другой, очень важной черте настоящего ученого – скромности. Эта черта присуща почти всем ученым и поэтому стала типичной. Не потому ли мы мало и знаем о труде и деятельности ученых? Ведь сами они, за редким исключением, очень мало пишут и говорят о себе. Принято, что эту черту перенимает и более молодое поколение исследователей.

Однажды в Минск приехал фотокорреспондент «Комсомольской правды». Готовился фотоальбом о лучших представителях нашей молодежи, в том числе и молодых ученых. Единогласно порекомендовали Солдатова. Владимир Сергеевич только что получил премию Ленинского комсомола за свою научную работу.

Но когда речь зашла о фотографировании, он категорически отказался: «Я еще ничего такого не сделал, чтобы меня фотографировали».

И это было не жеманничество, не самолюбование, а именно скромность в суждении о результатах своей работы.

Всемирно известный физик Макс Планк сделал эпохальное открытие. Он открыл элементарный квант действия, новую естественную константу, значение которой для физической картины мира можно сравнить только со значением константы скорости света. Он заложил основы атомного века, дал теоретическое обоснование своей формулы излучения.

Однако сам Планк считал свои заслуги весьма скромными. В ответ на речи, произнесенные на торжественном заседании Немецкого физического общества в апреле 1918 г. по случаю его 60-летия, он сказал: «Представте себе горняка, который с напряжением всех своих сил ведет разведку благородной руды и которому однажды попадается жила самородного золота, причем при ближайшем исследовании она оказывается бесконечно богаче, чем можно было предполагать заранее. Если бы он сам не натолкнулся на этот клад, то, безусловно, вскоре посчастливилось бы его товарищу». Далее Планк называл целый ряд физиков, прежде всего Альберта Эйнштейна, Нильса Бора и Арнольда Зоммерфельда (1868–1951), благодаря работам которых кванты действия обрели свое значение.

Ученый это и вперед смотрящий. Настоящий ученый всегда впереди своего времени. Вбирая в себя знания, опыт прошлых поколений, он будет двигать науку вперед только в том случае, если будет видеть на одно-два поколения дальше и больше других. Неудивительно поэтому, что многие крупные ученые не были признаны при их жизни, поскольку общество в тех условиях не смогло дать настоящей оценки их работам, открытиям, так как они не могли быть объяснены научными взглядами того времени.