Книга Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918 - Ричард Пайпс

За образец партийной организации, которая могла бы справиться с такой задачей, Ленин взял «Народную волю». Народовольцы держали в тайне все, что касалось структуры их партии и проводимых ею операций, и по сей день многое в этом отношении остается невыясненным56. Ленину удалось, однако, получить немало сведений такого рода из первых рук — из разговоров с бывшими народовольцами в Самаре и Казани. «Народная воля» была выстроена иерархически и действовала полувоенным образом. В отличие от организации «Земля и воля», из которой она произошла, «Народная воля» отвергала принцип равенства членов, заменив его командной структурой, во главе которой стоял всемогущий Исполнительный комитет. Чтобы удостоиться членства в Исполнительном комитете, требовалось не только безусловно принимать его программу, но и отдаться делу телом и душой: устав комитета предписывал «безусловное принесение каждым членом на пользу организации всех своих сил, средств, связей, симпатий и антипатий и даже своей жизни»57. Решения Исполнительного комитета, принимаемые большинством голосов, становились обязательными для всех членов. Новые члены в него кооптировались. Комитету подчинялись специальные органы, включая Военную организацию, и региональные, или «вассальные», организации; последние должны были выполнять распоряжения Комитета без всяких возражений. Поскольку члены Исполнительного комитета были профессиональными революционерами, большинство из них существовали на деньги, получаемые партией от доброжелателей.

Эти организационные приемы и практические принципы Ленин перенял полностью. Дисциплина, профессионализм и иерархическая организация были прямым наследием «Народной воли», которое он сначала хотел привить социал-демократической партии, а когда это не удалось, взял на вооружение в своей большевистской фракции. В 1904 году он утверждал, что «организационный принцип революционной социал-демократии… стремится исходить сверху, отстаивая расширение прав и полномочий центра по отношению к части»58, что могло быть буквально списано с устава «Народной воли».

Ленин, однако же, отошел от практических методов «Народной воли» в двух существенных отношениях. «Народная воля», хотя и была иерархически организована, не допускала личного руководства: Исполнительный комитет работал коллегиально. Это явилось теоретическим обоснованием создания большевистского Центрального Комитета, в котором не было должности председателя, но на практике Ленин руководил его заседаниями, и Центральный Комитет редко принимал какое-либо важное решение без его одобрения. Далее, «Народная воля» никогда не имела намерения стать правительством освобожденной от гнета царизма России: ее миссия должна была завершиться созывом Учредительного собрания59. Для Ленина, напротив, свержение самодержавия было только прелюдией к «диктатуре пролетариата», осуществляемой его партией.

Свои взгляды Ленин обнародовал в работе «Что делать?», вышедшей в марте 1902 года. Народовольческая идея была подана на социал-демократическом языке и в осовремененном виде. Ленин призывал к созданию дисциплинированной, централизованной партии профессиональных революционеров, задачей которой будет свержение царского режима. Он отказался от понятия партийной демократии и от мысли о том, что рабочее движение, в ходе естественного развития, осуществит народную революцию: рабочее движение само по себе было способно только на тред-юнионизм. Социализм и революционный пыл следовало привнести в рабочую среду извне: «сознательность» должна была возобладать над «стихийностью». Поскольку рабочий класс в России немногочислен, русским социал-демократам надо привлекать для совместной борьбы временных союзников в лице других классов. В «Что делать?» во имя «истинности» были отвергнуты основные положения марксизма, а из социал-демократии был выхолощен демократический элемент. Несмотря на это работа произвела огромное впечатление на русских интеллигентов-социалистов, старшее поколение которых все еще жило воспоминаниями о традициях «Народной воли» и которых выводила из терпения выжидательная тактика Плеханова, Мартова и Аксельрода. Тогда, как и позднее, в 1917 году, привлекательность программы Ленина заключалась в том, что он облекал в простые слова и переводил в план действий те идеи, которые его соперники-социалисты, не имеющие такой же силы убеждения, сопровождали многочисленными оговорками.

Своеобразие ленинских тезисов породило много споров в 1902–1903 годах, в период, когда социал-демократы готовились к очередному, II съезду партии, — съезду, который, несмотря на его название, должен был быть для партии учредительным. Возникали ссоры, в которых личная борьба за власть либо рядилась в идеологическую дискуссию, либо примешивалась к ней. Ленин при поддержке Плеханова призывал к созданию более централизованной организации, в которой рядовые подчинялись бы центру, в то время как Мартов, будущий лидер меньшевиков, выступал за относительно свободную структуру, в которую мог быть допущен любой, кто регулярно участвовал в партийной работе «под руководством одной из партийных организаций»60.

Съезд открылся в Брюсселе в июле 1903 года, на него приехали сорок три делегата с правом голоса, уполномоченные представлять пятьдесят один голос[9]. О четырех делегатах говорится, что они были рабочими, остальные принадлежали к интеллигенции. Мартов, лидер оппозиции Ленину, постоянно получал большинство, но, когда он присоединился к своему сопернику в голосовании против предоставлении еврейскому Бунду автономного статуса в партии и пять бундовцев покинули съезд, а за ними последовали два делегата-экономиста, Мартов большинство временно потерял. Ленин немедленно воспользовался этим, чтобы захватить влияние в Центральном Комитете и обеспечить себе преимущество в его органе, газете «Искра». Бесцеремонность и интриганство Ленина вызвали значительные трения между ним и другими лидерами партии. Несмотря на то, что и тогда и впоследствии предпринималось множество попыток сохранить видимость единства, разрыв был необратим, и не столько вследствие идеологических расхождений, которые еще можно было бы примирить, сколько из-за личной неприязни. Ленин воспользовался этой ситуацией и для того, чтобы присвоить своей фракции наименование «большевики». Это название он сохранил за собой даже тогда, когда представители фракции оказались в меньшинстве, что случилось вскоре после закрытия II съезда. Оно позволяло Ленину выдавать себя за лидера наиболее популярной группировки в партии. Все это время он играл роль единственного «правоверного» марксиста, что не могло не нравиться в стране, где религиозная традиция полагала любую ортодоксальность наивысшей добродетелью, а любое отклонение от нее — отступничеством.

Следующие два года в истории партии были отмечены обилием интриг, которые не представляют большого интереса, но проливают некоторый свет на характеры действующих лиц. Ленин намеревался подчинить партию своей воле; когда ему это не удалось, он вознамерился создать под прикрытием партии параллельную организацию, подчиняющуюся лично ему. К концу 1904 года он уже создал по существу собственную партию с подобием Центрального Комитета, называвшимся «Бюро комитетов большинства». За это он был исключен из законного Центрального Комитета61. Этот метод подрыва законных институтов, в которых он оказывался в меньшинстве, путем создания неправомочных параллельных организаций, состоящих из его приспешников и носящих такое же название, как и первые, Ленин впоследствии (в 1917–1918 годы) использовал применительно к другим институтам власти, особенно к Советам.