Книга Обвиняются в шпионаже - Владимир Томаровский

Не повернул. Не остался. Желание прослыть "наишпионнейшим шпионом" оказалось сильнее внутреннего голоса. Все было принесено в жертву непомерному честолюбию и необузданному тщеславию.

Никак не отреагировали на колебания Пеньковского и его хозяева. Казалось бы, сорвали куш — и угомонитесь. Нет, подобно азартным игрокам они продолжали делать ставки, не подозревая, что фарт уже кончился, инициатива переходит к партнеру, причем к такому, который не упустит возможность не только отыграться, но и взять реванш.

Прилетев в Москву, Пеньковский первым делом позвонил по номеру телефона, который ему дали в операционном центре, дождался третьего сигнала зуммера и повесил трубку, дав знать таким образом о своем благополучном возвращении.

В ноябре он уехал в Кисловодск в отпуск, предварительно встретившись с Дженет Чизхолм и сообщив ей о предстоящей отлучке из Москвы.

Следующая их встреча состоялась 30 декабря.

Сотрудник КГБ, осуществлявший наружное наблюдение за Дженет Чизхолм, отметил, что в 16. 10 она вошла в подъезд дома по Малому Сухаревскому переулку. Спустя 20–30 секунд, вышла из подъезда и направилась в сторону Цветного бульвара. С промежутком еще в 30 секунд из того же подъезда вышел мужчина, остановился, в течение нескольких минут смотрел в сторону уходившей Чизхолм, а затем вновь вошел в подъезд. В 16. 35 неизвестный вышел из подъезда и, проверяясь, направился в сторону Цветного бульвара. Перейдя бульвар, вошел во двор и был потерян наружной разведкой, так как двор оказался проходным. В тот же день по описанию сотрудника, следившего за Дженет Чизхолм, был составлен словесный портрет неизвестного и передан в бригаду наружного наблюдения.

Позже выяснилось, что встреча Дженет и Пеньковского 30 декабря была "дежурной". Дженет передала Алексу письмо из центра с поздравлениями с Новым 1962 годом и пожеланиями успехов…

После этого Пеньковский и Чизхолм встречались еще дважды — 5 и 6 января. Однако эти контакты не были зафиксированы оперативниками, ибо в обоих случаях Дженет удалось оторваться от слежки. Чизхолм передала Пеньковскому блокноты для шифрования радиосообщений, новый фотоаппарат "Минокс" с фотопленками к нему и письмо из центра. В письме указывалось, что, несмотря на ранее высказанную Пеньковскому рекомендацию стараться передавать экспонированные пленки Дженет на дипломатических приемах, а не на улице, разведка считает, что при необходимости и наличии экспонированной пленки он может и впредь передавать их Дженет при встречах на улице, поскольку предыдущие передачи прошли успешно

Но вот 19 января 1962 года наружное наблюдение КГБ фиксирует: "Д. Чизхолм, следуя, как обычно, в магазин на улице Арбат, дошла до Арбатского переулка и, посмотрев на часы, в 13. 00 вошла в подъезд дома № 4. Вслед за ней в подъезд вошел мужчина, по приметам похожий на того, который оторвался от наружного наблюдения 30 декабря.

С интервалом в 30–40 секунд из подъезда вышли друг за другом сначала Чизхолм, а затем неизвестный, который направился в сторону Арбата. Усиленно проверяясь около получаса на улицах города, мужчина пришел на улицу Горького, в здание ГК по КНИР. После окончания рабочего дня он вышел из Госкомитета и общественным транспортом приехал на набережную Максима Горького, где вошел в подъезд жилого дома № 36".

На следующий день контрразведка установила личность неизвестного. Однако надо признать, что и Пеньковский был не так прост. В свое время он даже кандидатскую диссертацию писал на тему ухода от наружного наблюдения. Так вот, выйдя 19 января вслед за Чизхолм из подъезда дома в Арбатском переулке, он заметил машину светлого цвета, на которую он уже обратил внимание 5 января, когда она двигалась с нарушением правил по улице с односторонним движением. Пеньковский понял: за Дженет следят. Он принимает решение прекратить с ней все контакты в условиях города. Он также не вышел на назначенную личную встречу со связником у "Балчуга". Не воспользовался и резервной связью. Вместе с тем решился на весьма рискованный шаг: когда в конце января в СССР по линии ГК по КНИР прибыла делегация англо-американских специалистов бумажной промышленности, Пеньковский обратился к руководителю делегации Кондону с конфиденциальной просьбой передать хорошим знакомым в Лондоне личное письмо. После некоторого колебания тот согласился. В письме Пеньковский информировал разведцентр об обнаружении слежки и прекращении личных контактах с разведчиками в городе.

Письмо дошло да адресата. Спустя месяц разведка передала радиограмму, одобряющую его решительность в случае с Кондоном.

Дженет Чизхолм еще на протяжении полутора-двух месяцев продолжала регулярно появляться в районе Арбата и на Цветном бульваре. Однако уловка эта была уже бесполезной. Пеньковский находился под плотным "колпаком" КГБ. Его обложили комплексом оперативно-технических мероприятий. Квартира шпиона была оборудована техникой слухового контроля, а с противоположного берега Москвы-реки за ней велось визуальное наблюдение с применением телескопической кинофототехники и приборов ночного видения. Был затруднен его доступ к секретам, отменены заграничные командировки, в том числе и в Соединенные Штаты.

В один из вечеров слуховой контроль зафиксировал работу в квартире транзисторного приемника, передававшего сигналы азбуки Морзе. Пост визуального наблюдения сообщал одновременно, что Пеньковский, сидя за столом с транзистором, что-то быстро записывает.

Анализ записанных сигналов азбуки Морзе и имеющихся данных радиоперехвата позволил сделать вывод, что они принадлежат франкфуртскому радиоцентру американской разведки и проводятся для неизвестного агента с октября 1961 года с 0. 00 до 0. 30. В зависимости от времени года изменяется их частота.

Это было уже что-то новое. Выходило, что помимо контактов с британской разведкой, у агента была связь и с американскими спецслужбами.

Пост визуальной разведки докладывал также, что в один из приходов домой в обеденное время Пеньковский производил на подоконнике манипуляции, напоминающие фотографирование. Было установлено, что в этот день он посещал библиотеку ГРУ и брал секретные сборники, которые вернул во второй половине того же дня.

Для проверки версии о том, что Пеньковский производит у себя в квартире фотографирование секретных документов, решено было установить снаружи на балконе над окном его квартиры автоматически выдвигающуюся фотокамеру, которая по команде с поста визуального наблюдения могла снимать все действия Пеньковского.

Получив в очередной раз сообщение, что Пеньковский направляется из ГРУ на такси домой, пост визуального наблюдения сфотографировал все его действия по пересъемке материалов, полученных в спецбиблиотеке.

Сомнений в том, что Пеньковский шпионит, не оставалось. Теперь надо было выяснить канал передачи им информации западным разведкам. Контакты с Чизхолм в городе Пеньковский прекратил, посещение посольств по линии ГК по КНИР было ограничено, тайниковых операций наружное наблюдение не зафиксировало. Возможно, существовал иной канал связи, который предстояло выявить. Если же его не было, то следовало ждать, что разведка попытается установить личный контакт со своим агентом.