Книга Бесшабашный - Корнелия Функе

Многие деревья уже стояли полуголые, но лес все еще был укрыт столь плотным одеялом листвы, что дневной свет превращался здесь в пятнистые осенние сумерки. Уже вскоре им пришлось спешиться: лошади все чаще застревали в колючих зарослях подлеска. Джекоб строго-настрого запретил Виллу и Кларе прикасаться к деревьям. Однако при виде мерцающих жемчужин — приманки, оставленной кровоедом на коре дуба, — Клара конечно же забыла обо всех предостережениях. Джекоб едва успел содрать у нее с руки мелкую, гнусную тварь, прежде чем та юркнула девушке в рукав.

— Это вот, — процедил он, сунув кровоеда Кларе чуть ли не под нос, — одна из причин, почему нельзя прикасаться к деревьям. От первого укуса тебе станет нехорошо, второй тебя обездвижит, но ты останешься в сознании и сможешь наблюдать, как вся их семейка примется лакать твою кровушку. Смерть не из приятных.

Теперь ты понимаешь, что надо было отправить ее назад? Прижимая к груди перепуганную Клару, Вилл ясно прочел упрек в глазах брата. Но после того случая Клара научилась быть осторожной. И когда им преградила путь мокрая от росы паутина ловушечника, именно Клара успела Вилла удержать и оттащить, и именно она прогнала золотого ворона прежде, чем тот прокаркает над ними свои проклятия.

И все равно. Ей здесь не место. И брату не место, а уж ей и подавно. Она же всем сразу бросается в глаза.

Лиса строго на него оглянулась.

Прекрати, одернул его ее взгляд. Пусть остается, и повторяю тебе снова: она ему еще пригодится.

Лиса. Его пушистая тень. Светляки, зыбкими роями мерцающие меж деревьев, своим мертвенным светом и тихим жужжанием давно бы сбили с пути даже Джекоба, но Лиса только отряхивалась от них, как от назойливой мошкары, и уверенно вела их дальше.

Часа три спустя среди ясеней и дубов им попалось первое ведьмино дерево, и, как раз когда Джекоб показывал Кларе и Виллу его колючие ветки, особенно хваткие до человеческих глаз, Лиса вдруг остановилась как вкопанная.

Сквозь жужжание светляков звук был еле слышен. И напоминал чиканье ножниц. Чик-чик. Совсем не грозный звук, даже, можно сказать, веселый. Вилл и Клара его вообще не заметили. Но шуба Лисы разом ощетинилась, а рука Джекоба сама легла на рукоять сабли. Он знал: лишь один обитатель Черного Леса способен издавать такие звуки, и именно с ним ему меньше всего хотелось бы повстречаться.

— Пойдем скорее, — шепнул он Лисе. — Далеко еще?

Чик-чик. Звук приближался.

— Может, и не проскочим, — шепнула в ответ Лиса.

Чиканье замерло, но во внезапно наступившей тишине было что-то жуткое. Умолкли птицы. Даже светляки куда-то подевались. Лиса тревожно вглядывалась в лесную чащу, а потом припустила вперед с такой прытью, что лошади, застревая в густом подлеске, поспевали за ней с трудом.

Лес становился все темней, и Джекоб достал из переметной сумы карманный фонарик, предмет из другого мира. Им все чаще приходилось обходить ведьмины деревья. Дубы и ясени сменились зарослями терна. Вековые ели мохнатыми черно-зелеными лапами скрадывали последние остатки света, и даже лошади испуганно отпрянули, когда между стволами, как из-под земли, перед ними вдруг вырос дом.

Когда Джекоб в прошлый раз приходил сюда вместе с Ханутой, красная черепица просвечивала сквозь частокол деревьев еще издали, новенькая, будто только что облитая вишневым соком. Теперь вся она заросла мхом, но на стенах и островерхой крыше все еще оставалось несколько прилепленных пирожных. С водосточного желоба и карнизов, посверкивая сахарной глазурью, свисали леденцовые шишки, а сам дом, как и полагается ловушке для детей, источал густой аромат корицы и меда. Другие ведьмы не раз пытались изгнать деткоедку из своих рядов, пока наконец два года назад не объявили ей настоящую войну. С тех пор, по слухам, свирепая ведьма, чьи злодеяния снискали Черному Лесу столь дурную славу, доживала свой век в болоте в обличье бородавчатой жабы.

На окружавшем дом кованом заборе кое-где все еще лепились пестрые пуговицы-карамельки. Лошадь Джекоба мелко затряслась, когда он вводил ее в ворота. Ограда пряничного дома охотно впускала любого гостя, зато никого не выпускала обратно. Ханута в прошлый раз все время следил, чтобы ворота оставались открытыми, но сейчас куда больше ведьминого колдовства Джекоба беспокоил тот, кто по пятам шел вслед за ними. И действительно, едва створки ворот за Клариной спиной сомкнулись, из леса снова послышалось чиканье, на сей раз почти разгневанное. Но оно по крайней мере не приближалось, и в мимолетном взгляде Лисы Джекоб прочел облегчение. Она не ошиблась в расчетах: похоже, их преследователь дружбы с ведьмой не водил.

— А если он решит нас дожидаться? — шепотом спросила Лиса.

Вот именно, Джекоб, что тогда? Ему все равно. Если только куст, про который говорил ему Ханута, все еще растет за домом.

Вилл отвел лошадей к колодцу и уже спускал вниз ржавое ведро, чтобы их напоить. Пряничный дом он разглядывал так, будто это ядовитое растение. Зато Клара, словно не веря собственным глазам, провела по сахарной глазури рукой.

Хрусть-хрусть за окном,

это кто грызет мой дом?

Какую версию этой сказки читали Кларе в детстве?

Тогда она Гензеля в руки свои корявые — хвать и в закуток снесла и дверцу решетчатую снаружи щелк — и закрыла: пусть кричит там сколько душе угодно — все равно никто не услышит.

— Следи, чтобы она ничего здесь не ела, — приказал Джекоб Лисе. И пошел искать ягоды.

За домом крапива вымахала в человеческий рост, словно вознамерилась охранять ведьмин сад получше всякого часового. Джекоб обжег все руки, но стойко пробивал себе путь через жалящие заросли, покуда между болиголовом и красавкой не нашел то, что искал: невзрачный кустик с перистыми листьями. Он набрал уже целую горсть черных ягод, когда услышал за спиной шаги.

Среди заросших бурьяном грядок стояла Клара.

— Аконит. Майник. Болиголов. — Она смотрела на него ничего не понимающим взглядом. — Это же все ядовитые растения.

Похоже, эта медичка в своих университетах и кое-что полезное вызубрила. Вилл уже раз десять ему рассказывал, как они встретились с ней в больнице. В палате, где лежала мама. Когда тебя не было, Джекоб.

Он выпрямился. Из леса опять донеслось чиканье.

— Иногда ядами можно и лечить, — сказал он. — Этого, я думаю, тебе объяснять не надо. Хотя про эти вот ягоды наверняка ни в каких учебниках не написано.

Он ссыпал черные ягоды ей в ладони:

— Пусть Вилл съест ровно дюжину. До рассвета должны подействовать. Уговори его лечь спать в доме. Он уже несколько дней считай что глаз не сомкнул.

Гоилы вообще почти не спят. Еще одно из многих их преимуществ перед людьми.

Клара смотрела на ягоды. На губах у нее застыла тысяча вопросов, но она ни одного не задала. Интересно, что Вилл ей о нем рассказывал? Да, у меня есть брат. Но он уже давно для меня почти чужой человек?