Книга Прежде Чем Он Начнёт Охоту - Блейк Пирс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Да».
«Ты прав, – заметила Макензи. – Сходства слишком явные, чтобы их игнорировать».
Брайерс ничего не ответил и закашлялся, прикрывая рот рукой. Это был глубокий кашель, выматывающий и сухой, который часто появляется после сильной простуды.
«С тобой всё в порядке?» – спросила Макензи.
«Да, всё в норме. Осень на носу. В это время года у меня всегда обостряются аллергии. А как ты? Ты в порядке? Выпускной позади, ты официально стала агентом, и, как говорится, теперь всё в твоих руках. Это тебя радует или пугает?»
«И то, и другое», – честно ответила она.
«В субботу были твои родные, чтобы поздравить?»
«Нет, – сказала Макензи. Не давая Брайерсу возможность придать лицу печальный вид или выразить свои сожаления, она добавила, – но всё в порядке. Я не очень близка с родными».
«Понимаю, – сказал он. – У меня то же самое. Мои родители были хорошими людьми, но я стал подростком и начал вести себя, как подросток, и они махнули на меня рукой. Для них я был не достаточно хорошим христианином. Много таскался за юбками и всё такое прочее».
Макензи ничего не ответила, потому что была шокирована его словами. Так много Брайерс не рассказывал о себе за всё время их знакомства, неожиданно выдав кучу личной информации за какие-то двенадцать секунд.
И, сама не понимая, что делает, Макензи тоже заговорила. Когда слова слетели с губ, у неё было такое чувство, будто её стошнило.
«Моя мать повела себя примерно так же, – начала она. – Я взрослела, и она поняла, что больше не может меня контролировать. А если она не могла меня контролировать, то я была ей больше не интересна. Одновременно с тем, как она потеряла контроль надо мной, она потеряла контроль и над собственной жизнью».
«Какие родители всё-таки чудесные люди, да?» – заметил Брайерс.
«По-своему, да».
«А что отец?» – снова спросил он.
Вопрос кольнул её в самое сердце, но Макензи вновь поразила себя тем, что ответила. «Он умер», – прочеканила она. В глубине души ей хотелось рассказать Брайерсу о смерти отца и о том, как она обнаружила его тело.
Время, проведённое врозь, пошло на пользу их взаимоотношениям, но Макензи была пока ещё не готова делиться такой личной информацией с напарником. Тем не менее, несмотря на её сдержанный ответ, Брайерс не замкнулся, а с готовностью продолжил разговор. Макензи гадала, не была ли связана такая перемена с тем, что сейчас работа с ней в паре была полностью одобрена его прямым начальником.
«Сочувствую, – сказал он таким тоном, чтобы дать ей понять, что принимает её нежелание говорить на эту тему. – Мои родители… не понимали, почему я выбрал такую работу. Они были набожными христианами. Когда в семнадцать лет я сказал им, что не верю в Бога, они, можно сказать, от меня отказались. С тех пор я не виделся с ними вплоть до самой их смерти. Отец умер через шесть лет после матери. После того, как её не стало, мы с ним вроде как помирились и общались, пока он не умер от рака лёгких в 2013 году».
«По крайне мере, у тебя был шанс наладить отношения», – заметила Макензи.
«Верно», – ответил Брайерс.
«Ты был женат? У тебя есть дети?»
«Был женат семь лет. В браке родились две дочери. Одна из них сейчас учится в колледже в Техасе. Вторая живёт в Калифорнии. Она перестала со мной общаться десять лет назад, когда бросила школу, забеременела и обручилась с каким-то двадцатишестилетним парнем».
Макензи кивнула, считая, что разговор перешёл в категорию неловких. Было странно слышать откровения Брайерса, но Макензи ценила его открытость. Кое-что из того, что он ей рассказал, вписывалось в общую картину. Брайерс был по природе отшельником, и это могло быть следствием натянутых отношений с родителями.
Большим открытием для Макензи была информация о дочерях, с которыми он почти не общался. Это объясняло, почему он был так искренен в общении с ней, и почему ему нравилось с ней работать.
Следующие два часа они разговаривали немного, в основном о деле и об учёбе Макензи в Академии. Было приятно поговорить об этом, и Макензи начала чувствовать себя виноватой за то, что не рассказала больше, когда Брайерс спросил об отце.
Через час и пятнадцать минут появились знаки, говорящие о том, что они въезжают в Страсберг. Можно было почувствовать, как изменилась атмосфера в машине: они отложили личные разговоры в сторону и сконцентрировались на работе.
Через шесть минут Брайерс въехал в город. Макензи напряглась. Это было приятное напряжение, что-то подобное она испытала тогда, когда вошла на парковку в ночь перед выпускным, держа в руках пейнтбольный пистолет.
Она была на месте. Она не просто приехала в Страсберг, а открыла новую главу своей жизни, о которой мечтала с той самой минуты, как начала работать в Небраске, выполняя грязную работу конторского служащего, ещё до того, как у неё появился шанс проявить себя.
«Боже мой, – подумала она, – неужели, с тех пор прошло всего пять с половиной лет?»
Так оно и было. Сейчас, когда пришло время воплощать мечты в реальность, пять лет, разделяющие канцелярскую работу в Небраске и этот момент, когда она сидела на пассажирском сиденье в машине Брайерса, казались стеной, разделяющей две части её жизни. Макензи казалось, что эти две жизни были невероятно далеки друг от друга. Прошлое всегда сдерживало её, но сейчас, когда она вырвалась из его объятий, Макензи была рада оставить прошлое гнить в прошлом.
Появилась вывеска национального парка «Литтл Хилл». Брайерс снизил скорость, а сердце Макензи забилось быстрее. Она прибыла на место. Её первое дело в карьере. Она знала, что все будут следить за тем, как она справляется с работой.
Время пришло.
Когда Макензи вышла из машины на парковке для посетителей у парка «Литтл Хилл», она внутренне съёжилась, почувствовав в воздухе свойственную месту убийства ауру напряжения. Она не понимала, как могла её ощущать, но всё же ощущала. Наверное, это было шестое чувство, о наличии которого Макензи иногда жалела. Казалось, что никто из её коллег ничем подобным не обладает.
Она решила, что в этом им крупно повезло. С одной стороны, такой дар был благословением, но и проклятием, с другой.
Они пересекли парковку, направляясь к центру помощи туристам. Осень ещё не пришла в Вирджинию, но об её быстром приближении говорили проблески красных, жёлтых и оранжевых листьев среди общей зелени. Будка охраны находилась за центром. В ней сидела женщина, которая со скучающим видом поздоровалась с ними, махнув рукой.
В лучшем случае центр можно было описать, как очень унылое заведение. На редких полках лежали футболки и бутылки для воды. На небольшой полке справа лежали карты местности и несколько брошюр с советами по удачной рыбалке. В центре за стойкой стояла пожилая женщина. Судя по всему, она уже несколько лет, как вышла на пенсию. Она мило улыбалась.
