Книга Вторая половина Королевы - Татьяна Веденская

На пути к себе всегда есть риск встретиться с самой собой.

Только уже стоя в лифте, я вдруг подумала: «Гхм, Ромашка, да ведь ты до чертиков боишься его потерять. Остаться без своего Апреля».

Это было важно, это было – как открыть Америку, случайно проплывая мимо. Доходит с опозданием. Когда имеешь дело с самой собой, гораздо сложнее отличить правду от лжи. Великая сила самообмана позволяет представлять любую ерунду. Мы все делаем так, но я – просто профи, когда речь идет о собственном заблуждении. Я могу любить кого-то и не знать об этом. Я могу ненавидеть и быть не в курсе. Я даже могу заболеть гриппом и как-то пропустить этот досадный факт за делами и делишками. Поэтому, когда мне удавалось столкнуться с самой собой на узком перекрестке, я старалась не упустить момент, вглядывалась в свои смазанные, расплывчатые черты, пытаясь запомнить и понять.

Я боюсь потерять моего Апреля.

Улица была наполнена звуками и запахами, в ней странным образом перемешались ароматы свежескошенной травы с газонов и неприятная вонь от горячих автомобилей. Эти запахи были такими несовместимыми, из разных вселенных, и, ощущая оба одновременно, я буквально чувствовала, как где-то в отдаленных уголках бесконечного космоса пересекаются две параллельные прямые. Игорь уже стоял около своего вишневого «Опеля», ждал меня. Я замедлилась, скрываясь в тени деревьев, хотела просто на него посмотреть. Апрель был задумчив, он смотрел куда-то вдаль, но на самом деле был глубоко внутри собственных мыслей. Руки его были в карманах, он опирался спиной на вишневый кузов машины. Устал? Злится на меня? Думает о клиентах? Как бы там ни было, Апрель был непростительно хорош летом. Загар делал его моложе, немного похожим на светского денди, болтающегося на пляже Санта-Моники «просто так, от нечего делать». В чуть примятых светло-бежевых брюках и песочного цвета летней рубашке с коротким рукавом он напоминал принца дома Ланнистеров. Даже его ореховые волосы летом стали светлее, превратились в почти пепельные, и они так чудесно оттеняют его кошачьи зеленые глаза. Я представила на секунду, что потеряю его, и мне стало трудно дышать.

– Как дела? – спросил он меня, заметив, что я стою неподалеку. – Забыла, кто я такой? Хочешь, могу паспорт показать. Или пропуск.

– Я не узнаю вас в гриме, – отшутилась я, делая шаг вперед. Мое лицо выдавало волнение, я тяжело дышала, пытаясь скрыть сердцебиение. Лицо моего Апреля было усталым, но спокойным, а в его глазах плясали смешинки. – Вот почему ты такой вечно уравновешенный? – спросила я «с наездом».

– Ну, прости, дорогая. Я нечаянно, – развел руками он. И затем поцеловал меня. Дышать стало легче.

Ты не потеряешь его прямо сегодня вечером.

– Как прошел твой день? – спросил Игорь, открывая мне дверцу машины. Все эти стандартные мужские «галантности» – пододвинуть стул в ресторане, накинуть пиджак поверх моих плеч, усадить меня в машину – выходили у Игоря так легко, без раздумий и неуклюжестей. Я же принимала их с ровно противоположной реакцией. Я плюхалась на стул, не дождавшись его помощи, проскакивала в двери, открывая их ногами, если в руках были сумки-пакеты. Я не привыкла к такому обращению, хоть и не страдала от недостатка мужского внимания. Забавно, что большую часть жизни я как раз провела среди мужчин. Технический институт был ядовитой средой для девушек, и выживали там только сильнейшие. В конечном итоге к нам начинали относиться как к братьям или, правильнее, сестрам по разуму. Нам не открывали двери, у нас одалживали денег до стипендии. Мы были – свои в доску, и мне всегда нравилось такое положение вещей. С Игорем Вячеславовичем Апрелем я невольно была вынуждена ощущать себя куда более женщиной, чем привыкла. Усаживаясь в машину, я подумала, насколько гармоничнее на моем месте смотрелась бы начальница.

Ненавижу.

– Ты решила со мной не разговаривать сегодня? – спросил Игорь, разглядывая меня с водительского места своим фирменным «Малдеровским» взглядом с прищуром. – Причина или следствие? Как там наш кот, жив или мертв?

– Котик жив, нагадил в эту твою коробку Шрёдингера, – это было нашим с ним паролем, кодом, расшифровать который могли только те, у кого были ключи. Еще когда мы только познакомились с моим Апрелем, я от скуки и от усталости принялась рассказывать ему о мысленном эксперименте с котом в коробке и о том, как практически все в нашем мире может быть «прочитано» так же, как и пресловутый Шрёдингеровский кот. Мы стали использовать этого кота как символ задолго до того, как он стал интернет-мэмом. Кот, который одновременно и жив и мертв, а также жив-мертв или мертв-жив. Квантовые запутанности в рамках отдельно взятых отношений.

– Нагадил? – расхохотался Игорь. Я пожала плечами.

– Как думаешь, может, мне стоит начать носить шпильки? – спросила я. Игорь некоторое время молча разглядывал меня, словно пытаясь разгадать, как судоку. Затем кивнул.

– Ну, конечно, стоит.

– Да? – нахмурилась я. – Думаешь, без каблуков никак? Конечно, походка была бы куда лучше.

– Еще бы, ведь походка – это именно то, что делает женщину женщиной, верно? – хихикнул он. Я разозлилась.

– Если так, я завтра же куплю шпильки на десять сантиметров.

– Купи, купи. Здоровая спина – это же никому не нужно в наши дни. Купи сразу двадцатисантиметровые. Нет, лучше ходули. Купи ходули. Так, если что, ты сможешь подрабатывать клоуном. Ударим ходулями по безденежью.

– Я просто думаю, может быть, нужно уже начать одеваться модно?

– Если тебя накрыл приступ неуверенности в себе, никакие шпильки не помогут. Что случилось? – спросил он тоном, призывающим к примирению. Эх, наивный чтец человеческих душ, все-то ты видишь, но того, что я оговорила тебя, чтобы не рисковать, не узнаешь. Красивая женщина – это оружие, против которого я могу разве что выйти с рогаткой. Да и то буду стрелять мимо.

– Ничего не случилось.

– Просто это бросается в глаза. Еще один «очень хороший» день.

– Хочешь об этом поговорить? – поддела его я. Игорь расхохотался, а я фыркнула и наклонилась вперед, принимаясь за кнопки радиоприемника. Я перестраивала и перестраивала радиостанцию в поисках приличной песни, но все было какое-то не такое. То что-то ужасное, то незнакомое, то вообще реклама.

– Что ты там ищешь? Звуки внеземных цивилизаций?

– Было бы неплохо. Куда лучше, чем вся эта бесконечная вереница новостроек. Вот скажи, почему вся наша реклама по радио – это реклама каких-то жилых комплексов? Куда столько жилья? У нас в стране кризис, разве нет? Что это – купите квартиру всего за четырнадцать миллионов? ВСЕГО! Все, я уже собираюсь и бегу. Если бы было пятнадцать миллионов, я бы, конечно, подумала, но от такого горячего предложения просто не могу отказаться.

– Теперь тебе реклама не нравится, – улыбнулся Апрель. – Какая муха тебя укусила? Может, ты голодная? Давай заедем куда-нибудь? Или, если хочешь, я могу что-нибудь приготовить. Можем вообще сделать стейки, я в настроении.