Книга Политическое завещание. Принципы управления государством - Арман Жан дю Плесси Ришелье

Уже гораздо позднее, в 1635 году, Ришельё слишком долго, как это сейчас ясно, тянул со вступлением Франции в Тридцатилетнюю войну. Хотя в оправдание кардиналу можно припомнить тот факт, что наследник трона (им по-прежнему был Гастон, поскольку у Людовика XIII и Анны Австрийской всё ещё не было детей)[35] находился за границей фактически в руках противника, а также общую материальную неподготовленность к войне. После 1635 года Ришельё допускает ещё несколько просчётов – в основном на военном и дипломатическом поприще. Например, на первых порах французские войска нередко терпели поражения из-за путаницы в организации командования, поскольку кардинал счёл нужным и возможным доверить некоторые полки одновременно нескольким командующим. А в 1636 – 1637 годах невыплата союзному Граубюндену положенных субсидий – которую при лучшей организации можно было бы, вероятно, избежать – привела к антифранцузскому восстанию в Вальтелине и её повторной оккупации испанскими войсками[36].

Кончино Кончини, маршал д'Анкр

Как уже говорилось выше, кардинал Ришельё был личностью неординарной и противоречивой, чей характер и человеческие качества не так легко описать, поскольку некоторые их проявления идут вразрез с той или иной общей интерпретацией его личности. Например, отмеченная многими современниками способность лить сильнейшие и искреннейшие слёзы, как будто «по заказу» (в век, вообще говоря, не сентиментальный в отличие от ХVIII века), иногда ставит исследователей в тупик. Был ли кардинал отъявленным лицемером и отменным актёром или же и в самом деле слишком близко к сердцу принимал происходящее вокруг себя?

Каков же был человек, которому российский император Пётр I был готов, как он сам выразился (если верить Н. И. Карамзину и другим историкам), отдать половину своего царства, чтобы тот помог ему управлять оставшейся половиной? Многочисленные свидетельства современников мало в чём сходны, однако почти все отмечают его светлый ум, даже гений, и не без примеси сумасшествия[37]. Волевое выражение лица и гипнотизирующий взор Ришельё сильно поражали современников, и без этого личного обаяния – а точнее сказать, магнетизма – кардинал вряд ли смог бы очаровать королеву-мать, авантюристку Леонору Галигаи (Дори), подругу королевы и жену Кончино Кончини, не говоря уж о самом короле. Два из основных заговоров против Ришельё вообще провалились потому, что одного его взгляда было достаточно, чтобы лишить решительности и силы воли Гастона и других заговорщиков, которые так и не осмелились поднять руку на «дьявольского кардинала».

Леонора Галигаи

Его ученик и преемник Мазарини не поскупился на похвалу предшественнику: «Ни в какие времена не было подобного человека». Кольбер также им восторгался, столь очевидными стали лишь через двадцать-тридцать лет после смерти кардинала выдающиеся результаты его пребывания у кормила власти. Причём всё это было достигнуто человеком серьёзно и хронически больным, настоящим страдальцем, учитывая состояние тогдашней медицины[38]. Он много работал по ночам, диктовал сотни писем, депеш, находил время и для поэзии, и для драматургии, для «Мемуаров» и «Политического завещания», которое у Вас в руках. Он успевал везде, лично следил за состоянием дел (как государственных, так и собственных), за постройкой и украшением своих резиденций, дворцов и замков, получал и прочитывал отчёты из всех «горячих точек» Европы, в том числе и от многочисленных секретных агентов.

Ришельё был также искусным организатором и… менеджером[39]. Он умел замечательно подбирать себе ближайших сотрудников и о своём опыте рассказал в главе VIII части I «Политического завещания», где идёт речь о королевском правительстве (Совете). Иногда циник, без иллюзий относившийся к людям, их качествам и глубинным мотивам их поступков, Ришельё смог собрать вокруг себя помощников, на которых можно было опереться, что также облегчило и труд его преемника на посту премьер-министра, кардинала Мазарини.

Несмотря на критику, ставящую под сомнение искренность его религиозных убеждений, которая была в ходу уже во времена Ришельё, кардинал был не только князем Церкви по сану, но и искренне верующим католиком. Просто в отличие от многих людей своего времени Ришельё был не мистиком, а прагматиком. Что довольно редко встречалось в ту эпоху, кардинал отличался веротерпимостью (даже среди его наиболее доверенных сотрудников многие были протестантами). Вспомним, что и проблема Ла-Рошели, как уже говорилось выше, была для Ришельё скорее не религиозной проблемой, а недопустимым проявлением феодальных вольностей, с которыми королевская власть не могла мириться[40].

Что же лежало в основе деятельности Ришельё? Каковы были особенности его политических взглядов? Прежде всего следует выделить его реализм и рационализм. Вся глава II части II «Политического завещания» объясняет, что «политикой государства должен руководить разум»[41]. То есть факты, а не идеология (как, например, христианские принципы)[42] должны лежать в основе политики. Он также сурово осуждает деятелей, пытающихся «управлять королевствами по правилам, вычитанным из книг»[43]. Ришельё, как его современник Декарт и многие другие, превозносит разум, ставя его над чувствами, эмоциями, верой и т.д., и, таким образом, является ярким представителем своего рационального века.