Книга Плейбоев не ревнуют - Мишель Селмер

— Так не лги.

Грейси нахмурилась, и взгляд отца смягчился.

— Принцесса, мне осталось не так уж долго, и я не хочу провести последние дни в атмосфере скандала. Брукс все еще намерен нас уничтожить, и мне кажется, что Роман помогает ему.

— Он сказал, что это не так.

Отец удивленно поднял брови:

— И ты ему веришь?

Грейси вздохнула. Конечно нет. Как она может ему верить? Он уже однажды ей солгал.

— Нет, не верю. — Она покачала головой.

Саттон протянул ей руку, и она вложила в нее свою ладонь. Его кожа была холодной и на ощупь казалась тонкой, как бумага. За последние несколько месяцев он очень сильно постарел. Отец пожал ее руку:

— Я хочу знать, чего ожидать, Принцесса. А ты единственная, кому я доверяю. Мне нужно, чтобы ты это сделала.

Ну вот, этим всё каждый раз и заканчивается. Опять она не смогла ответить «нет».

— Хорошо.

— Ты уже договорилась с кем‑нибудь пойти на благотворительный вечер в эти выходные?

Грейси редко приглашала кого‑то с собой на благотворительные вечера, но встреча в публичном месте, где будет много народа, — это хорошая идея. Хотя Роман всегда ненавидел официальные мероприятия. Но этот вечер устраивает организация «Добро пожаловать домой», которая занимается помощью раненным на войне ветеранам и их семьям, и Роман, который и сам был ранен, возможно, сделает исключение.

— Я предложу ему пойти… Но только как друг. Я не стану ему лгать или завлекать его. И если он скажет «нет», то на этом все. Я не буду его умолять.

— Поверь мне, Принцесса, — отозвался Саттон, с нежностью глядя на нее, — он не скажет тебе «нет».

Как, черт возьми, он сюда попал?

Откинувшись на заднем сиденье лимузина, Роман смотрел через тонированное стекло на проносящиеся мимо огни Чикаго. Грейси сидела напротив и говорила по телефону по‑французски. Разрез ее шелкового вечернего платья персикового цвета открывал стройную загорелую ногу. У нее всегда были великолепные ноги.

Роман знал французский не очень хорошо, но достаточно, чтобы понять: Грейси разговаривает о работе. Через несколько минут она попрощалась и убрала телефон в сумочку.

— Извини.

— Все в порядке. — Роман опустил взор на ногу, выглядывающую из разреза платья. — Этот вид не дает мне скучать.

Грейси посмотрела на него с раздражением:

— Серьезно?

Роман ухмыльнулся и уточнил:

— Вид на город.

Хотя Грейси, конечно, отлично понимала, на что он действительно смотрел. И он не мог не заметить, что, несмотря на это, она даже не попыталась прикрыть ногу.

Ей нравилось, что Роман на нее смотрит. А ему нравилось то, что ей это нравится. Похоже, за последние семь лет его влечение к ней нисколько не уменьшилось. Мускусный аромат ее парфюма окутывал его словно теплое одеяло. Ее светлые шелковистые локоны, заколотые на затылке, обнажали длинную, тонкую шею, которую Роману хотелось поцеловать, и украшенные бриллиантами ушки. В юности Грейси была задиристой милашкой с опасным блеском в глазах. Теперь, в двадцать семь, она стала настоящей красавицей. И, несмотря на их давний разрыв, он все еще испытывал рядом с ней чувство близости, которое сам не вполне понимал.

— Так ты скажешь мне, к чему это все? — спросил он.

— Что — все? — невинно глядя на него, отозвалась Грейси. Роман, однако, заметил, что она напряглась. Ей никогда не удавалось убедительно лгать.

— Сегодняшний вечер. Твое сообщение было каким‑то… туманным. Я удивился, когда получил его.

— Я сама немного удивилась, что его отправила.

— Получаса наедине со мной тебе не хватило? — Роман ухмыльнулся, отчего ей, похоже, стало еще неуютнее. — Или просто никто больше не согласился пойти с тобой на свидание?

— Чтобы ты понимал: это не свидание. Мы просто знакомые, которые вместе едут на публичное мероприятие. И я уже объяснила. Это благотворительный вечер для ветеранов, получивших ранения. Я решила, что тебе интересно было бы его посетить.

Роман пожал плечами и заговорщически улыбнулся ей:

— Как скажешь.

— Там будет несколько очень влиятельных в нашем штате людей. Ты мог бы завести связи.

— Ты уверена, что это «несвидание» никак не связано с тем, что ты хотела, чтобы я поцеловал тебя тогда в библиотеке?

Грейси удивленно моргнула:

— Когда это я такое говорила?

Роман усмехнулся:

— Дорогая, тебе и не надо было говорить. Да, прошло семь лет, но я все еще могу читать тебя как открытую книгу.

— Очень в этом сомневаюсь, — ответила Грейси, но в ее глазах он видел совсем другое. Например, беспокойство по поводу того, что он прав. — Я уже не та наивная и доверчивая девочка. И не смей называть меня «дорогая».

— Как насчет Принцессы? Так тебя можно звать? Грейси угрожающе на него посмотрела.

Роман снова пожал плечами:

— Прости, Грейси. Мне казалось, тебе нравятся милые прозвища.

— Но ты ведь не поэтому так меня назвал. Ты и вполовину не настолько обаятелен, как думаешь.

— Но все‑таки обаятелен, — хмыкнул Роман, ожидая, что она пнет его в лодыжку.

Вместо этого Грейси закатила глаза:

— Ты‑то, конечно, себя считаешь обаятельным.

— Милая, я знаю, что я обаятелен.

Грейси никак не прокомментировала «милую».

— Интересно. Я не припомню, чтобы ты раньше был таким дерзким.

Роман улыбнулся:

— А ты все такая же упрямая. Совсем как моя сестра.

— Кстати, как поживает Эйприл? Кажется, она собиралась замуж?

Да, и они с Грейси должны были вместе пойти на свадьбу, но по его вине этому не суждено было случиться.

— Она живет в Калифорнии с Риком, своим мужем. У них близнецы — Аарон и Адам.

Лицо Грейси приобрело то самое приторное выражение, которое возникает у женщин при упоминании детей.

— О боже! Близнецы?

— Ага. У нее ни минуты свободной.

— Сколько им?

— На Рождество будет год. — Роман услышал в своем голосе нотки гордости. Он никогда не мог представить себя отцом, поэтому баловал племянников при любой возможности.

— Ты часто с ними видишься?

— Каждую неделю звоню по скайпу.

— Эйприл очень хороший человек, — сказала Грейси с искренней симпатией в голосе.

Сестра была моложе Романа на четыре года, и, когда они потеряли родителей, ей пришлось особенно трудно. Брат учился тогда в колледже, и Эйприл осталась тосковать в одиночестве, хотя ее и взяли к себе близкие друзья семьи. Роман собирался оставить учебу до тех пор, пока Эйприл не окончит школу, но она ему не позволила. Зато она часто к нему приезжала, и они с Грейси сразу подружились. Разница между ними составляла всего год, и они обе были сильными и способными девушками. Хотя их интересы оказались абсолютно противоположны. Эйприл была сорвиголова, могла выпить больше, чем любой мужчина, выбрала армию вместо колледжа, рано вышла замуж. Грейси не интересовало замужество — по крайней мере, до окончания учебы, и они никогда не обсуждали с ней создание семьи. Теперь он задавался вопросом, думала ли она вообще об этом? Ее основной целью всегда оставалось стать модельером. Судя по тому, что он читал в прессе, она пользовалась бешеным успехом, а о ее щедрости ходили легенды.