Книга Вызовите акушерку. Тени Ист-Энда - Дженнифер Уорф

– Каникулы! Для нищих! А больше им ничего не надо? Пусть будут благодарны, что их кормят и содержат!

Сэр Иан с супругой не отступали. Когда стало известно, что одной из причин рахита является недостаток солнечного света, это оказалось ещё одним аргументом за, ведь многие дети в работных домах страдали от данного недуга. А они как раз предлагали вывезти их на солнце.

Со временем пара одержала победу, и, к счастью, комитет при небольшом перевесе голосов выпустил резолюцию выделить деньги на каникулы детей из одного лондонского работного дома. В случае, если эксперимент окажется успешным, было решено выделить средства ещё на пять домов.

Подходящие постройки нашлись в Кенте – это был ряд амбаров и сараев в поле, которые вполне могли бы служить детскими спальнями, если постелить на полу соломенные тюфяки. Один из сараев должен был стать кухней. Поле вело к морю. Сэр Иан вместе с другими членами комитета лично отправился в Кент, чтобы обследовать условия, и остался доволен.

После этого он поехал в выбранный для эксперимента работный дом, чтобы лично сообщить детям, как им повезло. Эту приятную обязанность он никому не уступит, заявил он жене. Разве не он часами спорил с комитетом? Теперь же ему полагалась награда в виде детской радости.

Сэр Иан сел на поезд в Оксфорде, после чего пересел в такси, которое отвезло его в Ист-Энд. Он велел водителю остановиться в миле[2] от работного дома, чтобы прогуляться и ощутить местную атмосферу. На улицах он привлекал всеобщее внимание – высокий, худой, хорошо одетый, опрятный.

– Вот это франт, – шептались вокруг.

Сэр Иан не подозревал, что на него все смотрят. Он сосредоточился на своей миссии и был твёрдо уверен, что с годами на каникулы будут выезжать дети из всех приютов в стране.

Ученицы возвращались из школы. Джейн шла где-то в середине и тихо напевала себя под нос. Она наблюдала за хвостиками на голове девочки перед собой и гадала, почему они качаются чаще, чем она шагает. «Наверняка есть какая-то причина», – думала она, но тут она подняла взгляд, и её сердце замерло. Хвостики, подруги, улица, дома, само небо – всё вдруг исчезло. По другой стороне улицы шёл её папа, и он направлялся к их работному дому. Она застыла на месте, и остальные девочки стали натыкаться на неё. Началась суматоха.

– А ну двигай! – гаркнула госпожа Хокинс и ударила Джейн по голове. Но она ничего не услышала и не почувствовала. Её отец вошёл в ворота работного дома и направился ко входу. Она сразу его узнала. Он выглядел именно так, как она представляла, и в точности напоминал портрет в энциклопедии – высокий, худой, в серых брюках и сюртуке, с цилиндром и тростью. Он пришёл за ней, как и обещал.

Джейн захлестнул поток невероятной радости и любви, не выразимой словами взрослых. Мы не можем в полной мере осознать ту силу чувств, которая присуща детям, хотя все были ими когда-то. Девочка чуть ли не задыхалась от нахлынувших эмоций. Ей казалось, что внутри у неё – нечто огромное, доселе неизвестное, и что её грудь вот-вот разорвётся.

– Шагай, тебе говорят!

Ещё один подзатыльник, и Джейн бегом пустилась догонять остальных. Дверь за её отцом закрылась, а ученицы повернули за угол, к их входу, и выстроились в ожидании осмотра и разрешения зайти.

Джейн пулей бросилась в общую спальню и столкнулась на лестнице с воспитательницей. Девочка вся покраснела и, с трудом переводя дух, набросилась на женщину:

– Скорее! Мне нужно чистое платье и свежий фартук!

Воспитательница не привыкла, чтобы дети обращались к ней в подобном тоне. Она стряхнула руку Джейн.

– Не говори глупостей. Платье получишь в воскресенье, не раньше.

Джейн топнула ногой.

– Мне надо сейчас! Пришёл мой папа, мне надо переодеться в чистое!

– Кто-кто пришёл?

– Мой папа! Он внизу, у директора. Я видела, как он вошёл.

Она говорила так настойчиво и убедительно, что воспитательница сдалась и, вопреки всем правилам, выдала Джейн чистое платье и фартук. Девочка торопливо ополоснула лицо и руки, расчесала волосы, чтобы освежить кудряшки, и бросилась вниз, к своим товаркам.

Воспитательница спустилась на первый этаж и сообщила коллегам о произошедшем. Все рассудили, что ребёнок, очевидно, сошёл с ума, но одна женщина с ухмылочкой заметила:

– А вдруг она права? Все же говорят, что её отец – джентльмен. Так там один пришёл к директору. Мы ж не знаем, зачем.

И она многозначительно почесала нос.

Девочки расселись на скамьях в общем зале – младшие в передних рядах, старшие позади. Джейн расположилась в пятом ряду, не отрывая взгляда от двери в ожидании отца. Она сгорала от нетерпения.

Дверь распахнулась, и в зал вошёл сэр Иан, а следом за ним – директор. Сердце её вновь замерло. Это был он – то же серьёзное, но доброе лицо, те же седые волосы и те же глубоко посаженные, чуть смеющиеся глаза. Джейн выпрямилась – она и так была выше остальных девочек, но сейчас специально расправила плечи, чтобы выделиться. Во взгляде её пылала любовь, губы приоткрылись, белые зубы сверкали.

Сэр Иан обратился к детям с кафедры. Перед ним были десятки детских лиц – большинство, впрочем, мрачные и безучастные, а взаимодействовать с аудиторией, которая тебя не трогает, как известно, очень непросто. Он принёс радостную весть, и ему хотелось увидеть радость в ответ. Но большинство воспитанниц смотрели прямо перед собой, и их лица ничего не выражали. Впрочем, одна девочка в центре зала казалась необычайно оживлённой, и сэр Иан поступил так, как множество ораторов до него, – он начал, обращаясь именно к ней. Он заметил, что лето уже близко и в Лондоне будет невыносимо жарко.

– Поэтому мы поедем к морю, – торжественно произнёс он.

Девочка ахнула, и глаза её засияли.

Сэр Иан говорил о побережье, о полях.

– Нам будет очень весело, – пообещал он.

Бедняжка, казалось, едва сдерживала себя.

– Там можно будет купаться, строить замки из песка и собирать ракушки, – продолжал джентльмен.

Джейн тяжело дышала, то сжимая кулаки, то принимаясь ломать пальцы.

– Каникулы не за горами, так что можно начинать готовиться! – сказал сэр Иан.

Девочка глубоко вздохнула. Он сошёл с кафедры, весьма довольный собой. Неплохая речь, а как хорошо её приняли!

Директор тоже заметил поведение Джейн и сделал мысленную пометку – напомнить ей, чтобы вела себя скромнее. Он ещё не слышал про чистое платье и фартук.

Воспитанницы стали выходить из зала, проходя мимо директора и сэра Иана. И тут Джейн утратила над собой всякий контроль. Она подбежала к джентльмену, обняла его и разрыдалась:

– Спасибо, папа, спасибо, спасибо!