Книга Российское гражданство. От империи к Советскому Союзу - Эрик Лор

Несмотря на ключевую роль иностранцев в военной и экономической модернизации, Московия держала их на почтительном расстоянии. Орленко утверждает, что церковная иерархия была наиболее влиятельным институтом, настаивавшим на введении ограничений, которые накладывались на иностранцев и были призваны охранять православие от ересей и зарубежных конкурентов. Иностранцы, не исповедовавшие православие, не могли войти в церковь, вступить в брак с православным жителем России и не имели возможности стать частью формальной элиты страны[32].

Российские купцы нередко объединялись, чтобы выступить против конкурентов-иностранцев. Беспокойство российского купечества было одной из причин усиливавшегося шквала ограничений, с которыми сталкивались иноземцы. Это и ограничение на продажу определенных видов товаров, и запрет на владение крепостными или холопами, и ограничение права торговать с другими иностранцами, и суровые ограничения, определяющие места возможного расселения и ведения торговли, и запрет на розничную торговлю (иностранцы могли продавать или покупать товар лишь оптом), а самое главное – гораздо более высокие налоги. Разница в налоговых ставках резко выросла в последней половине XVIII века[33]. Однако противостояние российских и иностранных купцов вовсе не было повсеместным и постоянным. Хотя соперничество и приводило к неприятию иностранцев, у многих российских купцов сложились тесные торговые и коммерческие связи с ними, постепенно обретавшие культурное, политическое и личное значение. Так что российские купцы могли одновременно содействовать и ограничениям, и открытости[34].

Царь обладал огромной личной властью над иностранцами и их деятельностью. Его дозволение было необходимо в каждом отдельном случае поступления иностранца на службу, открытия им предприятия, въезда в пределы царства или выезда за них. Вместе с тем ко второй половине XVII века царь гораздо чаще использовал эту власть для защиты иностранцев в Московии и содействия им, чем для наложения на них каких-либо ограничений[35].

Иностранцам часто предписывалось жить в особых «иностранных слободах» за пределами города и носить особую одежду. Они посещали свои собственные церкви и жили, пользуясь иными правами и исполняя иные обязанности, чем те, которые имело русское городское население. Формальный статус подданства был лишь одним из списка социальных, религиозных, культурных, лингвистических и других факторов, отделяющих иностранцев от русских; натурализация не могла автоматически устранить эти различия.

Напротив, процесс обращения в православие был в гораздо большей степени практически и символически связан с обретением своего места в государстве и обществе. После обращения иноземец, как правило, покидал иностранную слободу, начинал носить русские одежды, приобретал большую часть прав и обязанностей русского человека такого же социального положения. Например, власти в значительной мере принуждали к обращению военнопленных, временами делая принятие православия условием освобождения из плена, но затем используя православную веру новообращенного как основание для удержания его на царской службе. В XVII веке это стало причиной множества дипломатических конфликтов[36]. Московиты всех рангов считали православную веру гораздо более важным знаком принадлежности к российским подданным, чем формальное принесение клятвы царю[37]. В. М. Гессен, один из ведущих экспертов по истории натурализации в России, заявлял, что «натурализация праву Московской эпохи совершенно неизвестна. Как некогда в Византии, и в Москве принятие православия является для иностранца единственным способом вступления в русское подданство. Принадлежность к русской церкви отождествляется с принадлежностью к русскому государству»[38]. Московия поощряла обращение в православие, предлагая военным продвижение по службе, увеличивая жалованье и вводя другие привилегии для иностранцев на иного рода государственной службе[39]. В принципе, даровать земли и крепостных можно было лишь человеку православному или обращенному в православие, хотя потребности иностранцев и недостаток денег для оплаты их службы, по-видимому, приводили ко множеству исключений из этого общего правила[40].

Несмотря на внимание, которое власти уделяли обращению в православие, лишь небольшая доля иностранцев, поступивших на царскую службу, делала такой шаг[41]. Тому могло быть три причины. Во-первых, Русская церковь отказывалась признавать действенным протестантское и католическое таинство крещения. Следовательно, в Московии обращение предполагало не только миропомазание, но и полный обряд крещения. Во-вторых, обращение не означало полного приобщения к Русской церкви. Обращенных, как правило, рассматривали в качестве новокрещеных, то есть находящихся как бы на пути к окончательному вхождению в общину православных верующих. В повседневном словоупотреблении не только новокрещеных иностранцев, но и их детей и потомков часто обозначали несколько уничижительным русским словом «немчины». В-третьих, обращение могло создать серьезные препятствия, если нужно было покинуть царство. Новообращенным для этого требовалось особое разрешение царя[42]. Короче говоря, обращение в православие не означало полноценного приобщения к церкви и государству, но скорее давало переходный статус иностранца, пустившего корни.