Книга Юсупов и Распутин - Геннадий Седов

Петербург увлечен костюмированными балами, они с братом в числе завсегдатаев. Неожиданные знакомства, романтические приключения, игра на острие ножа — что еще в состоянии так будоражить кровь!

На одном из балов, бродя в переливчатом платье изображавшем аллегорию ночи среди шумной толпы, он переборщил: завел опасный разговор с преследовавшим его целый вечер гвардейским гусаром, известным волокитой и бретером. Офицер и трое его приятелей пригласили его поужинать вместе, он оглянулся в нерешительности на брата: тот не обращал на него внимания, любезничал с какой-то маской.

«Была не была!»

Он кивнул в ответ.

Четверка кавалеров повезла его в экипаже сквозь валивший снег куда-то на Острова. Вошли в ресторан, заказали кабинет, вызвали для настроения цыган. Музыка, шампанское ударили в голову, распаленные мужчины стали позволять себе вольности, он уклонялся как мог, в какой-то миг гусар, изловчившись, сдернул с него маску.

Бежать!

С трудом понимая, что делает, он схватил со стола бутылку шампанского, швырнул в зеркало, побежал к выходу. Крикнул извозчика, назвал Мунин адрес. Только мчась в раскрытых санях по заснеженным улицам, заметил: забыл в гардеробной ресторана соболью шубку, едет полуголым.

О последних его похождениях стало известно отцу, чаша родительского терпения переполнилась — в таком виде батюшку видеть ему не приходилось. Бледен от гнева, голос дрожит. Сказал, что он позор семьи, что место его не в княжеском доме, а в Сибири, на каторге, что ни один порядочный человек не подаст ему руки.

— Вон из кабинета, негодяй! — закричал, топая ногами.

Потакать своим прихотям он не перестал, принужденье рождало желание поступать наперекор: сколько, спрашивается, можно обращаться с ним как с несмышленышем? Он взрослый мужчина, у него любовница-модистка, которой он, по примеру брата, снял квартиру на Васильевском острове, и, кажется, скоро будет возлюбленный.

Однокурсника по гимназии Евгения Соколовского он скрывал даже от брата — между ними была невероятно сложная пора отношений: обоих тянуло друг к другу, оба жили в напряжении, ждали, кто решится первым, откроется в чувствах. Прогулки вдвоем после уроков по Летнему саду, пожатие руки в полутемном зале синема на Невском во время просмотра бегущих по экрану живых фотографий, поцелуй при прощании — все остро переживалось, кружило голову, не давало уснуть до утра.

Событие за событием — голова кругом! Он ужинает в один из дней с друзьями в ресторане, к их столику подходит рослый красавец-офицер в форме императорской свиты: черкеска с узкой талией, кинжал на поясе.

— Князь Витгенштейн, — кланяется. — Позволите?.. — присел рядом на диванчик. — Вряд ли вы меня вспомните, — говорит, — вы были тогда слишком юны. Но, может быть, вспомните обстоятельства нашей встречи, они были довольно необычны. Дело происходило в имении ваших родителей Архангельское…

Его осеняет: «Тот самый, на коне… в столовой!»

— Так это были вы? — не верит глазам.

— Увы, — выразительно клонит голову великан.

О том случае судачила потом вся Москва. Они обедали семейно в большой летней столовой, услышали снаружи топот копыт. Через минуту-другую в зал через распахнувшуюся дверь въехал всадник с охапкой роз в руках, бросил цветы к матушкиным ногам, развернул коня и исчез.

— Это было так удивительно! — говорит он. — Матушка смеялась. Вы мне показались тогда похожим на благородного рыцаря Ланселота.

— А князь, — он выразительно вздыхает, — прислал мне разгневанное письмо с требованием не переступать впредь порога вашего дома. Хотя жест мой был лишь знаком преклонения перед красотой и обаянием вашей чудесной родительницы, образ которой я ношу по сей день в своем сердце.

Он просидел в их компании до конца вечера, много пил, не пьянел.

— Как вы похожи на свою матушку! — произнес прощаясь.

На другой день телефонировал ему в Царское, спросил разрешения приехать. Он ответил, что живет у родителей и что, учитывая прошлые обстоятельства, визит его не вполне удобен. Князь предложил увидеться в городе, он дал согласие. В назначенный вечер поехали к цыганам — любимец женщин, записной кутила и бретер Грицко Витгенштейн пил стакан за стаканом, говорил с душевной грустью, что по сей день не может забыть его матушку, совершенно потрясен его сходством с нею, хочет с ним встречаться.

Он ему все больше нравился. Стоило огромных усилий удержаться, ответить, что уже имеет привязанность и что дружба между ними невозможна. Больше они не виделись.

3

В кабинете отца кипы непрочитанных газет — сам он в составе военной инспекции в Маньчжурии. Устроившись на диване, он просматривает номера «Русского Слова», «Новостей дня», «Руси», «Гражданина», «Правительственного вестника». Тоска смертная, каждый день одно и то же: напряженные отношения с Японией, забастовки, аграрные волнения, социалисты, бомбисты… О-о, интересно: в понедельник велосипедные гонки в Стрельне — надо будет съездить. Отличный повод обкатать только что привезенный из Берлина «Мерседес Даймлер» с шофером-австрийцем… Что там, в синематеке? Ничего нового: «Прибытие поезда», «Вид харьковского вокзала с находящимся на платформе начальством», «Коронование Николая Второго»… В Мариинском театре — бенефис Матильды Кшесинской: вариации из «Арлекинады» Дриго и «Времен года» Глазунова. Танцуют Ольга Преображенская, Юлия Седова, Аннушка Павлова («иду обязательно, недавно познакомились, мила необыкновенно!»)… Объявления…Итальянские граммофоны… улучшенные фотоаппараты «Кодакъ»… средство от геморроя…духи «Драпле», пудра «Леда»… Ой, умереть!

— Маман! — врывается с раскрытой газетой в малую гостиную, где она вышивает для успокоения нервов гладью. — Вы только послушайте!

— Что, мой друг? — отрывает она взгляд от работы.

Вскинув голову на манер чтеца-декламатора, он читает:

«Кривые уродливые носы могут быть улучшаемы и исправляемы… вы слышали? «улучшаемы и исправляемы»! тайно у себя дома!»

Оба весело смеются.

Ему шестнадцать — взрослый мужчина. Ознаменовать его совершеннолетие отец решил на свой манер: всей семьей они едут в Саровскую пустынь в Тамбовской губернии, на церемонию обретения мощей и канонизацию почившего семьдесят лет назад преподобного старца Серафима. На торжествах ожидают государя с супругой, членов Двора, министров.

В поезде по просьбе отца он читает вслух жизнеописание святого старца. О его благочестии, случавшихся с ним в разное время чудесах. Поднялся с матерью на недостроенную колокольню, оступился, полетел вниз с высоты в тридцать пять саженей, рухнул на землю. Люди в ужасе, бегут, чтобы поднять труп несчастного юноши, а он встал на ноги, отряхнулся — цел и невредим! Много раз после этого, подвергаясь смертельной опасности, чудесным образом бывал спасен. Вступив восемнадцатилетним в Саровскую обитель, посчитал монастырскую жизнь недостаточно суровой, удалился в пустынь…