Книга Гибель линкора "Бисмарк". Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941 - Вилль Бертольд

– В данный момент нет свободного лоцмана, – сказали лейтенанту Нобису.

– Сколько продлится этот момент?

– Возможно, два часа.

С невеселыми думами Нобис бесцельно бродил по улицам города. Разумеется, в штатском. Так предписано правилами нейтральной державы. Ночь дала ему возможность привыкнуть к мысли, что он будет расстрелян своим другом Олли. Потому что тот был англичанином. Результат остался бы таким же, если бы Олли был на месте Нобиса.

Неожиданно перед ним появилась она. Беспокойство за своих людей надолго вырвало ее из его размышлений. Она выглядела такой же свежей, молодой и элегантной Дайной.

Она смеялась. Он глядел ей в глаза, а думал о своих тревогах.

– Почему вы на меня так смотрите? – спросила она.

– Это противозаконно?

– Нет.

Вернер Нобис пошел с Дайной в кафе, сделал заказ, попросил у нее извинения и позвонил в лоцманскую контору. Естественно, лоцман еще не освободился. Ему следовало ждать, ждать и еще раз ждать. Не распускать нервы. Сидеть рядом с Дайной.

– Что вы делаете в Португалии? – спросил он ее.

– Живу, – был ее ответ.

– Как вы познакомились с Олли?

– Его папа друг моего папы. Они оба моряки. Умерли несколько лет назад. Почти в одно время. Я – англичанка, – добавила она резко.

– Жаль, – сказал Нобис.

– Почему?

Он не ответил.

– Я знаю, что именно вы имеете в виду, – продолжила разговор Дайна. – Я выросла в Англии. Моя мать португалка. Когда отец умер, я вернулась в эту страну. Я люблю ее. И я уяснила, что вполне можно ценить две страны, даже если они враждуют друг с другом. Вам это понятно?

– Да.

– Я плохая англичанка. Должно быть, и плохая португалка. Или немка тоже. Для меня Англия не больше чем территория, которую я уважаю. У меня британский паспорт. Но это не имеет значения. Паспорта – формальность, имеют значение люди, а не бумаги.

Лицо Дайны порозовело. Ее глаза сверкали. Она говорила быстро и энергично. Она совершенно не обращала внимания на людей, уставившихся на их столик. Дайну вообще не интересовало, что подумают люди.

Нобис вглядывался в ее лицо. Он следил за ее глазами, не слушая слов. Она видела это, но никак не реагировала.

– Вам нравится война?

– Нет, конечно, – ответил он.

– Послушайте, – продолжила она, – мы двое могли бы играть сейчас в теннис или купаться в море. Можно было бы сходить на танцы или в театр. Вас это не раздражает?

– Вы говорите так, словно я несу персональную ответственность за войну.

Он встал из-за столика и еще раз позвонил в лоцманскую контору. Заранее знал, что получит отрицательный ответ. Но хотелось еще раз удостовериться в этом.

– Будет через час, – ответили ему.

В часе шестьдесят минут. В минуте шестьдесят секунд. А секунды текут медленнее, чем бьется сердце. Когда сидишь рядом с Дайной, сердце бьется чаще. Они встали и пошли к выходу. В неудачное время и в неудачном месте. Шли рядом так, будто принадлежали друг другу, на самом же деле они принадлежали войне.

Оба об этом думали, но Дайна воплощала мысли в слова:

– Что с вами происходит? Разве не безумие то, что вы и Олли собираетесь предпринять друг против друга? Что вы считаете своим долгом? Это ненужный долг. Ваш долг состоит в том, чтобы жить, создать семью, иметь детей и шлепать их по рукам, когда они начинают играть с игрушечным ружьем.

– Я буду делать это, когда наступит время.

Дайна улыбнулась Нобису. На мгновение она взяла его за руку. Ее движение было естественным и инстинктивным, но в этот миг Вернер Нобис реально ощутил и полюбил ее. В этот миг он узнал, кем она была на самом деле, и понял, что ее образ будет преследовать его повсюду. Во время продолжительного и утомительного патрулирования, в жуткие холодные ночи, под градом снарядов и в тоскливые будни обороны отечества. Она будет занимать его воображение всю войну, темной ночью, в страхе и ужасе.

Через четверть часа они смотрели друг на друга в последний раз. По крайней мере, они так думали. И обстоятельства давали все основания думать именно так.

Дайна взглянула на Вернера Нобиса и улыбнулась. Страдальческой улыбкой. Он заметил это и на долю секунды испытал радость.

– Теперь я должен с вами проститься, – сказал он.

– Увы, – произнесла она мягко.

Ему хотелось высказать ей все, но он не смог произнести ни слова.

– Не буду читать завтрашних газет.

Она еще раз повернулась к нему, затем поспешила уйти. Люди, проходившие мимо в противоположных направлениях, замечали, что она плачет. С этого времени события ускорились. Нобис вернулся на свой шлюп. В пределах трехмильной зоны произойдет обычное движение по морю. Но дальше его будет поджидать Олли, имея на борту своего корабля орудия, которые не оставят Нобису ни одного шанса. Он стиснет зубы и будет выкрикивать экипажу команды. Война – это война! Черт с ней! Если Олли все продумал, он решит, что Нобис попытается ускользнуть в северном направлении. Поэтому Нобису следует прорываться на юге. Но какой смысл? Британский корвет быстроходнее, чем его развалюха.

Нобис направился на юг – ему повстречался австралийский баркас с грузом яиц, который он поджидал ранее. Баркас захватили. По крайней мере, Нобис и его команда наелись сырыми яйцами.

Корвет не появлялся. Проходили минуты, часы, дни. Сторожевик уже давно двигался курсом на родину, сопровождая захваченное судно водоизмещением 15 000 тонн. Олли не проявлял никаких признаков своего присутствия.

Как выяснилось позднее, у Олли были свои заботы. Германская служба безопасности располагала наблюдательным пунктом и в Опорто. Оттуда сообщили о прибытии корвета в Испанию. Из Испании сообщение передали на юг Франции. Там поднялись в воздух немецкие бомбардировщики, чтобы атаковать британский корабль.

Первые бомбы прошли мимо. Вторая серия накрыла цель. На корабле возник пожар. Экипаж потушил его, но половина команды погибла.

Обычная ситуация в войне на море. Кому был нужен Олли? Ведь Олли – враг.

Нобис вошел в гавань Бордо с трофеем в 10 миллионов яиц. Его наградили и снова послали в море. Позднее он узнал, что Олли остался в живых. Через две недели и Нобис узнал, что такое бомбардировка. Что значило беспомощно дрейфовать среди огромных волн и с отчаянием вглядываться в пустынный горизонт.

Война на море быстро взяла его в свои беспощадные клещи. У Нобиса был шанс вздохнуть свободно. Он снова увиделся с Дайной. Он полюбил ее и упустил свой шанс. Посчитал разлуку своим долгом. К черту долг…

Вой сирены прервал воспоминания лейтенанта Вернера Нобиса, который между тем дослужился до капитан-лейтенанта.