Книга Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков

— Это меня беспокоит. И наводит на размышления и сомнения.

— Какие?

— О точности информации Сёдерстрема.

— Вы полагаете, что ее могли подбросить немцы?

— Едва ли… Скорее всего при передаче с рук в руки, с острова на материк она могла обрасти наслоениями.

— Дайте задание Сёдерстрему: пусть попытаются разузнать — может, какие-то дополнительные сведения появились.

— Исполним. У меня возникла еще одна мысль.

— Какая?

— А если они действительно утонули и немцы нашли их трупы? Тогда наша линия существенно меняется.

— Кто же тогда арестован в Хоннингсвоге?

— В том-то и загадка.

— Это и заставляет нас как можно скорее докопаться до истины. У нас ведь в той зоне действует еще группа? — полуутвердительно спросил Головко.

— Так точно, группа Трюгве Эриксена, работающая у Берлевога, на мысе Нолнес. Она и подтвердила немецкое сообщение о захвате Коваленко.

— Их не спрашивали?

— Нет. Если что узнают, сами донесут. А так не стоит вызывать у них лишнее беспокойство. Ведь на Мегерей пошел брат Трюгве.

— Вы, пожалуй, правы. Но ищите путь к истине. Если люди арестованы, не попали ли к врагу радиостанция и шифры? — озабоченно заметил Головко.

— Вряд ли. Была бы цела радиостанция и жив радист, они бы вышли на связь.

— Есть ли еще возможности перепроверить?

— Думаю, нет. Ни Сёдерстрем, ни Эриксен не имели задания посылать на Мегерей маршрутников. Все же это далеко за проливом, на острове. Да и Эриксену скоро возвращаться. Надеялись получать сведения оттуда через эту группу.

— А сейчас они могут выполнить такое задание?

— Так точно. Но им потребуется время, чтобы найти ходока на Мегерей. Скорее получим от них сообщение, если группа жива и даже захвачена. Норвежцы наверняка передадут.

Визгин ушел от командующего озадаченным. С одной стороны, доброжелательный тон Головко помог ему более спокойно и широко мыслить. Но, с другой стороны, он понимал, сколь трудно сейчас подобраться к разгадке истории на Мегерее.

Он отдал распоряжение, чтобы в центре связи продолжали следить за позывными радиста группы. Несмотря на длительное молчание, возможен его выход в эфир.

В каждую радиограмму от Седерстрема и Эриксена вчитывались столь пристально, будто между строк хотели найти ответ на неразгаданную загадку.

Поступил сигнал, что в Хоннингсвог приходили из тундры два человека, один из них говорил по-норвежски, другой по облику на норвежца не похож, но в разговоры не вступал. Деньги у них были, они кое-что купили, унесли с собой. Сказали, что живут у оленеводов, больше ничем не интересовались.

Потом пришло сообщение, что об исчезнувших людях может что-то знать Иоганн Нильсен, он живет на материке в Кюль-фьорде, домик его одиноко стоит в удалении от поселка. У него большая семья, но живет она отдельно в Хавесунде. Время от времени он уезжает туда, иногда живет подолгу, но большую часть времени, особенно теплого, проводит в своем доме. Люди подозревают, что он имеет какие-то тайные связи, кто-то к нему скрытно похаживает. У него будто бы видели автомат и гранаты.

Сведения эти настораживали, давали пищу для надежд.

Разведчики молчали, шел день за днем, неделя за неделей, но сигналов из Мегерея не было.

История с исчезновением разведчиков на Мегерее наделала в то время много шума в Норвегии. Новый интерес к ней возник и спустя десятилетия. Особенно обстоятельно написали о ней норвежские авторы Хьёлль Фьертофт и Ханс Эриксен. По их исследованиям события развивались так.

Примерно в середине марта 1942 года житель поселка Камёйвар Сёдерхольм Густав с сыновьями Рагнаром и Асбьёрном и соседом Маркусом Карлсеном ходил на своем боте осматривать сети возле восточного побережья Мегерея. Когда шли невдалеке от берега около Опнана, заметили двух человек, которые махали руками, просили пристать к причалу.

Сюда и пристал бот Густава Сёдерхольма. Рыбаки спустились на пристань, встретились с двумя незнакомцами, сравнительно молодыми людьми. Они не говорили по-норвежски. Жестами и кое-какими общепонятными словами объяснили, что они моряки с советского судна, потопленного немцами. Добрались сюда, не зная, какое это место, чья земля. Они давно не ели, нет никаких продуктов. Просят покормить и дать про запас что-нибудь из пищи. Одеты оба в русскую морскую форму и комбинезоны.

Сёдерхольм и его команда поднялись к домикам, убедились, что люди живут тут давно. По всему чувствовалось, что они обитают отшельнически: ни дорог, ни троп в горы не натоптано, следов не заметно.

Норвежцы поделились с бедствующими русскими моряками своими не очень щедрыми запасами, пообещав никому ничего о них не говорить.

Не раз Сёдерхольм снабжал этих русских парней продуктами.

Фьертофт и Эриксен пишут, что на побережье тогда ходил разговор, будто русским морякам помогали и другие рыбаки. Но никто не признавался в этом, знали, какая кара ждет их от оккупантов. Последующие события показали, что опасения эти были вполне обоснованны.

Глава пятая

Летом сорок второго года по южным степям Украины и России фашистские танковые и механизированные полчища вышли на правый берег Волги, почти полностью заняли Сталинград — только узкая полоска земли упорно держалась кровью истекающей армии. Фашистский сапог топтал земли в предгорьях Кавказа, флаг со свастикой альпинисты водрузили на Эльбрус, в обозе наступавших войск везли тропическое обмундирование с шортами и пробковыми шлемами для похода в Индию.

Пал Севастополь — главная база Черноморского флота.

К весне 1942 года главная ударная сила германского надводного флота — три линкора и три тяжелых крейсера оказались в северных норвежских портах, приблизились к путям морских караванов из Исландии в Архангельск и Мурманск.

Чувствовалось, что надвигается решающая схватка за морские пути в северо-восточной Атлантике, в Баренцевом море.

По разным каналам разведки к высшему фашистскому руководству все чаще просачивались донесения, что союзники готовят высадку своих войск в Норвегию, где собираются открывать второй фронт.

Действительно, такая совместная высадка предполагалась. Ей было присвоено условное название «Баллах». Намечалось десанты высадить в Петсамо и Киркенес. К Киркенесу должны были выйти три советские дивизии.

План этот во многом повторял замысел англичан 1940 года, когда во время советско-финского конфликта они собирались десантировать в тех же местах экспедиционный корпус английских, французских и польских войск.

Англичане не могли не считаться с позицией эмигрантского норвежского правительства, резко выступившего против всяких десантов в Норвегию, чтобы избежать людских потерь и разрушений в стране.