Книга Тайная наследница - Люк Девениш

— Настоящую Матильду Грегори отправили в сумасшедший дом.

Глаза Иды расширились. Ужас, вызванный услышанным, наконец пересилил желание узнать что-нибудь еще. Оторвавшись от двери, девушка вбежала в вестибюль и заметила там Баркера, который, скрестив руки на груди, стоял с противоположной стороны, сверля Иду взглядом. Девушка быстро оправилась от неожиданности.

— Вы можете отругать меня или даже лишить места, однако, если у вас достаточно здравомыслия, мистер Баркер, лучше спросите меня о том, что я услышала, — сказала она.

Камердинер продолжал сверлить ее колючим взглядом.

— Ну же? — произнесла девушка.

Баркер сделал шаг ей навстречу.

— Я имел дело с разными людьми, — сказал он, — но такую пройдоху, как ты, вижу впервые.

Ида, прикусив губу, решила не сдаваться.

— Значит, увольнение? Жаль, мистер Баркер. Вы многое потеряете, не узнав, что я только что слышала.

Гордо подняв голову, Ида попыталась с неприступным видом прошествовать мимо, а потому не заметила, как камердинер подставил ей ножку. Зацепившись, она плашмя растянулась на полу. Оглушенная падением, девушка неуклюже повернулась на бок, страшась получить удар носком сапога, но его не последовало. Лежа на полу, Ида в смятении взирала на Баркера снизу вверх.

— Никто тебя не выгонит, — сверкнув глазами из-под волос, сказал он, — если…

— Если что? — спросила она.

— Если то, что ты мне расскажешь, не будет таким же жалким, как ты сейчас.

И она все ему выложила.

Ожидая ответа Баркера, Ида видела призрачную улыбку, то появляющуюся на его губах, то исчезающую. Наконец стало понятно, что услышанное его позабавило. Ида догадалась: пока что ее никто выгонять не станет. Воспользовавшись представившейся возможностью, она поднялась на ноги и обрадовалась, когда Баркер не стал ее унижать.

— О чем вы думаете, мистер Баркер?

— Я о многом думаю, — с загадочным видом произнес он.

Иде его ответ ни о чем не говорил.

— Мисс Матильда даже не была мисс Матильдой, — рискнула заметить потрясенная девушка. — Настоящую Матильду заперли в сумасшедшем доме!

Баркер лишь скривил губы. Он стоял, словно статуя, и молчал.

— Разве вы не считаете это ужасным? — пробормотала она.

— Когда дело касается этих близняшек, меня ничто не может шокировать, — безучастно ответил камердинер.

Ида решила измерить степень его невозмутимости.

— Но поменяться местами… всех обмануть!..

Мужчина пожал костлявыми плечами.

— В детстве они только тем и занимались, что всех дурачили. Так мне говорили. Все зашло настолько далеко, что в конце концов никто не мог сказать, кто из них кто. Впрочем, никому до этого не было дела. Это были две дерзкие, озорные девчонки, которых приходилось держать в ежовых рукавицах. Неудивительно, что все закончилось именно так. Заслуженное наказание, только и всего.

Ида выглядела еще более испуганной.

— Ну, я никогда…

Камердинер внезапно зашевелился, словно часовой механизм, который снова затикал после сильного удара. Девушка провожала его изумленным взглядом, пока он шагал к кухонной двери, обитой сукном.

— Мистер Баркер! — крикнула Ида вдогонку.

Он остановился в дверном проеме и оглянулся, вытянув шею.

— Лучше позаботься о том, чтобы в спальнях было прибрано наилучшим образом.

— А что будет с настоящей мисс Матильдой?

— Не такой пронырливой вертихвостке, как ты, об этом думать. Пошевеливайся.

Ида решила, что одним из минусов работы в Саммерсби было общество, вернее, почти полное его отсутствие. Работа сама по себе была тяжелой, однако ей и дома приходилось трудиться в поте лица. Проблема заключалась в отсутствии приятной компании. Именно это грозило со временем ввергнуть ее в депрессию. За исключением красавчика мистера Хакетта, никто не старался хоть как-то скрасить ее дни.

Переехав в Саммерсби, Ида попыталась подружиться с Руби, служанкой, работавшей на кухне, однако их дружба закончилась, не успев начаться. Однажды утром, спустившись вниз, Ида узнала от Баркера, что Руби уволена и сейчас катит в город. Ида выбежала наружу, но смогла лишь проводить Руби взглядом. Та, сидя в высокой двуколке, уезжала прочь, исчезая в облаке пыли. Они даже не попрощались.

После увольнения Руби Ида принялась размышлять о том, с кем еще можно свести дружбу, и вскоре поняла, что выбор тут небольшой. Кухарка, которая прежде работала в Саммерсби, уволилась еще до появления Иды, а миссис Джек не проявляла особого интереса к домашнему хозяйству и тем более к тем, кто находится здесь в услужении. Хуже того: Ида опасалась, что миссис Джек подвержена странным иноземным веяниям, а мама Иды советовала дочери опасаться порочных нравов, идущих с Континента[7]. Миссис Джек нечасто появлялась в Саммерсби. В иные дни им приходилось довольствоваться запасами из кухонных кладовых и готовить что-нибудь для мистера Хакетта. «Им» — это Иде и Баркеру. Слуги, следившие за парком — кажется, их было двое, — не имели ничего общего с живущими в большом здании. У них был собственный маленький домишко. Завязать дружбу с кем-то вне стен Саммерсби у Иды не было ни малейшего шанса.

Тоскливей всего ей было по ночам, когда она лежала одна в своей постели.

— Сколько времени мы будем тащить все на себе? — спросила Ида у камердинера однажды за завтраком, состоявшим из овсянки.

— Не твое дело, — отрезал тот.

— Мое. Мне приходится работать за десятерых.

Баркер в это время разглядывал бугорки ее грудей под неказистым креповым платьем. Ида беспокойно заерзала на стуле, прекрасно понимая, что означает этот взгляд.

— Если хочешь уйти, уходи, — резко произнес камердинер. — Вот только до города далековато.

— Руби вы отправили домой в двуколке! — возмутилась Ида.

Баркер поперхнулся овсянкой, закашлялся и оплевал ею весь стол.

— Можешь поехать на пони Шенка, — сказал он.

И вновь набил рот кашей. Ида рассердилась, заслышав в его голосе пренебрежение, однако отступать не хотела.

— Значит, больше никого из слуг нанимать не станут?

— Это вопрос не ко мне, — заявил Баркер.

Ида тряпкой вытерла овсянку со стола.

— Вы ведь камердинер, — сказала она. — Почему бы вам не спросить?

То, что Баркер ничего ей не ответил, только утвердило ее во мнении, что его вполне удовлетворяет существующее положение вещей, хотя, признаться, девушка не могла понять причину этого.