Книга Тайна Нефертити (сборник) - Идиллия Дедусенко

Очнувшись от размышлений и еще раз внимательно оглядев себя в зеркале, Нефертити приказала унести все светильники, кроме двух самых маленьких. Потом подошла к окну и долго смотрела на луну, от которой проливался на землю умиротворяющий свет. Обращаясь к владычице неба, Нефертити прошептала:

— О, великая Нут! Твои звезды сияют, как искры священного огня. Ниспошли покой моей душе, не гаси мою звезду счастья.

Небо молчало и дышало покоем. Нефертити легла. Засыпая, она подумала: «Это Эйе виноват. Его странные намеки растревожили меня. А все же что он хотел сказать, но так и не решился?»

* * *

Комментарий

В древнеегипетских папирусах периода Нового царства упоминается о каком-то договоре Эхнатона с жрецами Амона. Был ли он зафиксирован документально или носил устный характер, точно неизвестно, но ясно только одно: царь с семьей и верными ему вельможами перебрался во вновь построенный Ахетатон, куда посторонним путь был закрыт. Территория Ахетатона (а по сути царских владений) была обозначена по периметру 14-ю камнями с надписями, обозначавшими не только границы владений Эхнатона, но и содержавшими слова его клятвы никогда не покидать Ахетатон. Неизвестно, насколько это верно, но есть мнение, что Эхнатон уже до самой смерти не выезжал за пределы этих пограничных камней.

Трудно себе представить, каким образом фараон, многие годы не выезжавший за пределы столицы, управлял всей страной. Однако в Египте все еще продолжалось развитие архитектуры, скульптурной и живописной культуры, техники, где широкое применение получили орудия труда и предметы быта из бронзы.

Не найдя поддержки у жрецов и вельмож — приверженцев бога Амона, Эхнатон начал окружать себя новыми приближенными, среди которых были и так называемые свободные бедные. Они действительно были настолько бедны, что нередко не имели достаточно одежды или нормального жилья — его могла заменять глиняная хижина без крыши. Кстати, такие жилища сохранились в некоторых местах и поныне, там прямо на полу, на циновках, спят целыми семьями.

Эти бедняки на самом деле были свободны и даже имели трех-четырех рабов, выполнявших тяжелые работы. Их также можно было отдать кому-нибудь в наем. Рабами обычно становились пленные из других государств, попадавшие в Египет в результате войн и набегов. Немху (свободные бедные), попав каким-то образом на службу к фараону, очень этим дорожили, так как царь, по словам одного из них, сохранившимся в надписи на камне, «давал кров и пищу».

Описанная в главе сцена беседы Нефертити и Сета — авторский домысел, но вполне возможно, что такой Верховный жрец (или главный жрец храма Амона) был и позднее сумел достичь трона — имя фараона Сета занесено в официальные списки царей Египта.

Второй наследник

Нефертити проснулась рано, но не хотела вставать — остатки вчерашних сомнений все еще волновали ее. Когда солнце уже поднялось над горами, к ней заглянула обеспокоенная Тии — только она имела право войти сюда без приглашения царицы.

— Красавица моя, ты сегодня бледна, — запричитала Тии. — Чувствую: душа твоя тоскует. Тебе надо посетить храм Ипетсут и дотронуться до священного скарабея.[17] Ты же знаешь, он посылает благополучие в любви и вообще в жизни и… и… предотвращает измену.

Нефертити поняла, что Тии догадывается о причине ее душевного волнения, она отвела глаза и горько усмехнулась:

— Разве я не была там перед замужеством?

— Столько лет прошло! Я думаю, что у тебя и сейчас нет причин для беспокойства, но… лучше еще раз побывать там.

— Это так далеко, Тии, за Фивами. А мы уже десять лет не переступаем границ Ахетатона — фараон верен своей клятве не покидать города.

— Так это он! А ты же такую клятву не давала!

— Я царица, Тии…

— Да, да, я понимаю… А вот Тейе, как захочет, так и заказывает себе корабль, плывет в Фивы и живет в том дворце, сколько ей захочется.

— Tейe уже давно не сидит на троне, она не связана придворным этикетом и может жить где угодно и так, как считает нужным.

— Это верно.

— А я — великая царица, я обязана все разделять со своим царственным супругом — радости, успехи, неприятности и даже горести. Его клятва — это и моя клятва.

— Не спорю, красавица моя. Но фараон спрятался в загородном дворце, чтобы военачальники и вельможи не донимали, а ты тут одна…

Ее слова прервал какой-то шум, доносившийся из анфилады вестибюлей.

— А вот и он! — радостно воскликнула Тии. — Сейчас он тебя обнимет и, как всегда, скажет: «Я по тебе скучал, Нафтита».

Нефертити, успевшая одеться с помощью кормилицы, вместе с ней, улыбаясь, вышла из своих покоев и остановилась. Улыбка слетела с ее лица: по залам к выходу в сопровождении рабынь шла Тейе. Увидев Нефертити, она остановилась со словами:

— Приветствую тебя, великая царица.

Она произнесла это быстро, равнодушно, словно заученную формулу. В ее голосе не только не чувствовалось почтения, но даже, как показалось Нефертити, сквозила небрежность, и поэтому она с подчеркнутым смирением ответила:

— Можно и без церемоний, матушка. Вы, кажется, куда-то собрались?

— Хочу немного пожить во дворце в Фивах, — ответила Тейе, — здесь что-то совсем скучно стало… Сына не вижу по нескольку дней кряду… Где он опять? Все в загородном дворце? Как видно, здесь его мало что интересует.

Нефертити старалась не обращать внимания на ядовитые уколы свекрови, которая, по-видимому, тяжело мирилась с положением «отставной» великой царицы. Сдержалась она и на этот раз, спокойно ответив:

— У него творческое вдохновение.

— У него вдохновение, а у меня скука. В Фивах мне веселее, там много придворных дам, с которыми мне интересно. И там мое озеро…

Нефертити догадалась, что речь шла об озере, которое лично для нее выкопали за пятнадцать дней по приказу Аменхотепа III. Тогда она, Тейе, была любимой женой и великой царицей, могла повелевать и желать чего угодно. А сейчас ей трудно смириться с тем, что ее место на троне заняла Нефертити. Конечно, незавидная участь: еще при жизни сойти с такой высоты и стать чуть ли не приживалкой при собственном сыне и невестке.

Глядя вслед удалявшейся Тейе, Нефертити вдруг подумала, что и она когда-нибудь может оказаться в таком положении. Эхнатон что-то часто стал болеть… Если его место займет Сменхкара, великой царицей станет Меритатон. С тех пор, как Эхнатон объявил брата и свою старшую дочь наследниками египетского трона, Нефертити порой стала замечать в дочери какие-то непривычные нотки то ли высокомерия, то ли отчужденности. Не рано ли Меритатон начала чувствовать себя правительницей Египта? Небрежность дочери, с какой она иной раз слушала мать, обижала Нефертити, но она прощала ее — в шестнадцать лет все склонны к преувеличениям. А пока что она, Нефертити, великая царица и не собирается никому уступать свое место.