Книга И залпы башенных орудий... - Валерий Большаков

Показался крейсер себумов, походивший на корж, чуть-чуть объеденный с краю. «Корж» удалялся.

— Драпают! — вскричал Таппи. — Ага!

Диск готовился к уходу в подпространство, но перед стартом из его объемистого шлюза выплыл цилиндр с пристыкованной к нему сферой. Он медленно вращался, занимая стационарную орбиту над Гадандой.

— Это боевая станция, — пробормотал Нупуру, — охранный спутник. Себумы ставят их везде, около каждой своей планеты… Что же это такое?..

— Это война, — сухо ответил Виктор. — Идем!

С трудом открыв сегментный люк, он выбрался в коридор… и увидел впереди звездное небо.

— А где все? — растерянно проговорил Таппи.

Они долго бродили по коридорам, радиальным и круговым, перешагивали наплывы металлокерамики, заглядывали в сквозные зияния пробоин, но ни одного живого человека так и не нашли. Попадались им только трупы обожженных или задохнувшихся. Обращенных в лед. А трех четвертей рейдера не существовало вовсе — лишь оплавленные обломки тянулись за кораблем, как хвост кометы.

— А ты говоришь — драпают… — с горечью произнес Копаныгин. — Да они раздолбали нас на хрен и ушли!

— К аварийному боту! — приказал Середа.

И они пошли к боту. На душе у Середы было тягостно. Паршиво было. Месяца не прошло с того дня, когда он стоял в каюте капитана Козелкова и предрекал беду. Выходит, накаркал?

Всего аварийных ботов должно было быть восемь, но с краю палубы чернела громадная пробоина — грузовик проедет — и загибалась внутрь затвердевшими струями металлопласта.

— Тысяча двести рентген, — сумрачно сообщил Копаныгин.

Виктор не ответил, он проводил техконтроль. Один из двух ботов был цел и невредим, только борт опалило огнем атомного распада.

— Забираемся!

— Может, еще наших поищем? — робко предложил Таппи.

— Где? Мы уже все обыскали! Выйдем в космос, посмотрим. Может, кто в скафандре?

Бот отстыковался от огрызка рейдера легко. Отплыл подальше и легонько столкнулся с трупом себума. Черный раздутый шар с торчащими выростами прополз по экрану, напоминая старинную морскую мину.

— А вон еще один! — воскликнул Нупуру возбужденно. — Этот в скафандре!

— Мишка! — крикнул Виктор Копаныгину, занявшему место пилота. — Подойди поближе, возьмем этого гада на борт!

— Да зачем он нам?

— Если живой, будет «языком»! Если сдох… Ты веди давай, потом разберемся!

Виктор пробрался в кессон и открыл внешний люк. Себум в пленочном скафандре выглядел, как блок «условно-живого» мяса в упаковке. Копаныгин медленно подвел бот и наехал на тушу, вылавливая ее кессоном, как сачком.

— Готово! — крикнул Виктор.

— А чего орать? — послышалось в наушниках. — Оглушил совсем… Люк заблокируй!

— Сейчас я…

Закрыв внешний люк, Виктор с болезненным любопытством оглядел себума. Его — или ее? — скафандр был прозрачен и герметичен, не позволяя организму раздуться в вакууме. Вескусианин напоминал кожаный мешок, коричневый и склизкий, весь в складках, с выростами разной длины. Три темных глаза смотрели стеклянисто, мертво и зло.

— Зачем же ты, гад, приперся сюда? — процедил Виктор сквозь зубы.

— Это ты кому? — поинтересовался Копаныгин.

— Это я себуму.

— А-а… Поднимайся, а то я запускаю рейсовый.

— Сейчас…

Аварийный бот не развивал большой скорости, и обратный путь до Гаданды растянулся на сутки. Но вот пухлый зеленый шар лег под аварийный бот и медленно покатился, занимая полнеба водянистым горбом.

— Начали спуск, — сказал Копаныгин. Говорить ему в принципе и не надо было, но привычка повторять команды вслух осталась еще с дипломных перелетов в ВШК, ее не вытравишь. Да и зачем?

— Высота сорок пять. Двигатели на торможении…

Навалилась тяжесть — среди оборудования аварийных ботов гравикомпенсаторы предусмотрены не были.

Облачность внизу не клубилась, пухлые белоснежные тучи, в западинах отливавшие малахитом, кучились на востоке. Мглистая дымка вилась вокруг, размывая виды. Хотя что увидишь с такой высоты?

Виктор заметил, что Таппи в скафандре сильно вздрагивает.

— Эй, ты чего? — встревожился он.

— Н-ничего… — выдавил Нупуру. — П-просто к-колотит всего…

— Ты часом не заболел?

— Отстань от него, — посоветовал Копаныгин. — При чем тут болезнь? У Таппи нервная реакция пошла… Знаешь, сколько длился наш бой? Ровно восемь минут! И за эти восемь минут…

— Я понял, — буркнул Виктор.

— Высота двадцать один. Перехожу в горизонталь!

Горизонт приподнялся, покосился и опустился ниже тупого носа бота.

— Во! — обрадовался Михаил. — Пеленг пошел! Сяду-ка я на киберпилоте, вот что…

Аварийный бот прошел над городом-портом и встал на дыбы. Со звонким щелчком вышли три посадочные опоры.

— Полная мощность на оси!

— Выполняется, — ответил киберпилот монотонным голосом.

— Половина мощности на оси!

— Выполняется…

— Реактор на холостой ход! Холодная тяга.

— Иду на посадку холодной тягой.

— Реактор — ноль! Стоп при стыке!

— Ноль-ноль.

— Двигатель стоп!

Бот качнулся, приседая, и замер. И тишина…

— Приехали… — прокряхтел Копаныгин.

Виктор первым прошагал в кессон. Брезгливо перешагнул себума, отпер внутренний и внешний люки. Выглянул и замер с колотящимся сердцем.

Города-порта больше не было. На месте космодрома парила километровая проплешина остекленевшего шлака. От зданий космопорта остались только фундаменты — щербатые, совсем черные, они блестели, словно облитые толстым слоем глазури. Было очень тихо, только потрескивание остывавшего пластолита слышалось в наушниках да унылое посвистывание ветра. А потом за спиной Виктора, в отсеке, зазвенел, захлебываясь, сигнал радиологической тревоги.

Глава 3
ПЕРЕДОВАЯ

— Жабы и здесь уже побывали, — глухо проговорил Копаныгин. — Т-твари…

— Вот теперь я тебя понимаю от и до, — высказался Нупуру.

Середа только отмахнулся — не до того.

— Пошли, — сказал он. — Поищем. Может, кто остался…

Он спустился с пологого откоса на стекломассовое шоссе, покрытое вздувшимися пузырями, и пошагал к городу. Пузыри под ногами лопались и противно хрустели. Чем ближе он подходил, тем больше деталей бедствия замечал — стены, припорошенные жирным черным пеплом; скрученные от жара решетчатые мачты микропогодников; остовы куполов-капониров — только дуги обгорелые торчат, с них грязные сосульки свисают, отражаясь в лужах расплавленного спектрогласа. Виктор потрогал пяткой сапога — поверхность лужи не прогнулась, спектроглас давно застыл.