Книга Лекарство от развода - Дженнифер Хейворд

Харрисон взглянул на него, когда они вышли из лифта.

– Подумай, чего ты хочешь от жизни. Ты можешь использовать этот шанс и начать новый этап.

– Когда это ты стал философом?

– С тех пор как стал прислушиваться к жене, – признался Харрисон с улыбкой. – Но мне это нравится…

Кобурн посмотрел ему вслед и направился в конференц-зал, который Фрэнки предоставила в распоряжение Дианы и адвокатов. Наверное, брат прав. Ему нужен новый старт, новый этап жизни, который начнется после развода. И он хочет этого.

– Простите за опоздание, – пробормотал Кобурн, входя в сверкающий стеклом и хромом зал с шикарным видом на Нью-Йорк.

Он старательно не смотрел на свою жену, которая очень скоро должна стать бывшей, и на холеных адвокатов в дорогих костюмах, каждый час работы которых стоил бешеных денег.

Чанс Гамильтон, его адвокат, неловко пошутил насчет того, что этот развод никак не начнется и ничем не закончится. Джерри Симмонс, адвокат Дианы – выпускник Гарварда и аристократ, – встал и пожал Кобурну руку. Жена его продолжала сидеть, уставившись в окно. Желудок Кобурна болезненно сжался. Она даже не взглянула на него.

– Итак, – начал Джерри, когда Кобурн уселся рядом с Чансом напротив Дианы, – давайте еще раз рассмотрим условия развода, начиная с имущественных вопросов.

Диана, походившая на восковую фигуру из Музея мадам Тюссо, едва пошевелила губами. Кобурн догадался, что это знак согласия.

– Хорошо, – сказал Кобурн, не сводя глаз с жены.

Только Диана умела выглядеть превосходно в простой белой блузке, черных джинсах и цветастом шарфе.

Ее прекрасные волосы были уложены в пучок, а макияж был минимальным. По-видимому, он был сделан для того, чтобы скрыть темные круги под глазами, но они все равно были заметны. Диана сжимала руки, лежавшие на коленях, и это было единственным признаком того, что она что-то чувствует.

Прошлой ночью чувства ее переполняли. Она пылала от чувств, черт возьми! Надевая утром рубашку, он заметил на бицепсах следы, оставленные ее ногтями. Кобурна до сих пор не покидало ощущение ее тела, и это мучило его, напоминая о том, как им было хорошо вдвоем.

– Кей-Вест-Хаус, – произнес Джерри.

Кобурн непонимающе взглянул на него:

– Простите?

– Кей-Вест-Хаус. Владельцем является Диана.

Кобурн кивнул.

– Дом в Ист-Сайде. Когда процедура будет окончена, каждому из вас достанется половина.

Кобурн снова кивнул. Он возненавидел этот дом в первый же день. Это было небольшое душное здание с крошечной террасой, в котором он чувствовал себя пойманным зверем. И он жаждал избавиться от него.

Покончив со списком недвижимости, Джерри перешел к второстепенным вещам.

– Абонементы на балет и оперу достанутся Диане, а билеты на баскетбольный матч – вам, Кобурн.

– Хорошо.

Неужели она думает, что он после расставания с ней захочет слушать эти скучные оперы? Он ходил в театр только потому, что хотел видеть радость в глазах своей жены, когда она наконец брала выходной день после тяжелых дежурств в клинике.

Он махнул рукой, предлагая адвокату продолжить.

Джерри стал зачитывать список таких мелочей, что разум Кобурна помутился. Зачем ему карточка загородного клуба? У него никогда не было времени играть в гольф. Ему также неинтересны были картины, на которые претендовала Диана.

– Я хочу оставить себе только пейзаж с Пиренеями, – прервал он адвоката. – Пусть она берет все остальное.

Там он катался на мотоцикле. И это было приятное воспоминание.

Кивнув, Джерри вернулся к чтению. Кобурн не мог поверить, что за два года они с Дианой скопили столько барахла. Это показалось ему смешным и нелепым. Он прервал Джерри:

– Она может все забирать. Что бы там ни было в списке, пусть забирает все.

Ему хотелось скорее уйти.

Джерри выглядел обескураженным.

– Минуточку. Остались полисы страхования жизни и пенсионные накопления. – Он вновь принялся перелистывать страницы.

Кобурн встал и подошел к окну. Все это казалось ему каким-то безумием. У него и у Дианы было достаточно своих накоплений, им не надо было беспокоиться о финансах. Он серьезно подумывал о том, чтобы завещать свои деньги Фонду спасения живой природы, когда наступит время покинуть этот мир.

Повернувшись, Кобурн присел на подоконник и взглянул на жену. Она по-прежнему сидела словно замороженная. И ему вдруг нестерпимо захотелось встряхнуть ее, чтобы вывести из этого состояния.

– Начнем с полисов страхования жизни. Вы…

– Достаточно! – Кобурн рубанул рукой воздух. – Диана, ты хорошо себя чувствуешь?

Она подняла голову, и в ее темных глазах впервые блеснули какие-то эмоции.

– Превосходно.

– Мне продолжать? – спросил Джерри.

– Нет. – Кобурн продолжал смотреть на Диану. – Соглашение составлено прекрасно, спору нет, но я не готов его подписать.

Диана подскочила на стуле. Заметив это, он ощутил удовлетворение. Жена его очнулась.

– Что ты имеешь в виду? – медленно проговорила она. – Что значит «не готов»?

– То и значит, что не готов.

– Почему?

Кобурн пожал плечами, мысленно спрашивая себя, не сошел ли он с ума.

– Мне нужно время подумать.

Глаза Дианы вспыхнули.

– Тебе известно, что я через три недели уезжаю. И я хотела развестись с тобой до этого. Я думала, ты тоже хочешь развестись.

Теперь Кобурн не знал, чего действительно хотел. Но он собирался последовать совету старшего брата.

– Сожалею, что нарушил твои планы. Но так получилось.

– Кобурн! – Джерри заподозрил, что у него помутился разум. – Весьма нелогично отказываться от процесса, когда все бумаги подготовлены. Если Диана покинет страну, нам трудно будет связываться с ней, учитывая регион, в который она отправляется.

Он окинул адвоката испепеляющим взглядом:

– Жена целый год пряталась от меня. Пусть теперь она подождет.

Джерри разинул рот. Чанс предостерегающе посмотрел на Кобурна, призывая образумиться.

Диана встала:

– Можете оставить нас на минуту? – Голос ее был решительным.

Адвокаты, казалось, испытали облегчение, выходя из зала. Кобурн ногой захлопнул дверь. Он скрестил руки на груди и взглянул на жену. Диана подошла к нему. Лицо ее было каменным, но Кобурн все прочитал в ее глазах.

– Разве ты не рассчитался со мной сегодня ночью, Кобурн? Зачем ты делаешь это?

Он прищурился: