Книга Мегатерион - Фрэнсис Кинг

— Вы утверждали, что Король Джеймс IV существует и по сей день?

— Я отказываюсь отвечать на Ваш вопрос.

— И что его существование воплощено в Вас?

— С уверенностью могу сказать — нет!

— Вы заявляли, что Калиостро никогда не умирал, и что он — это Вы?

— Разумеется, нет. Вы снова пытаетесь сбить меня с толку одной из вымышленных историй Кроули.[24]

Нищета, в которой Мэтерс жил после смерти своей матери, и которая была настолько вопиющей, что как Йитс, так и Уэсткотт не преминули упомянуть о ней, окончилась в 1890 году, когда Энни Хорниман, посвященная Золотой Зари, член семьи, сделавшей себе состояние на торговле чаем — позднее она стала известна, как устроительница Дублинского Театра Эббей и владелица Театра Гэити в Манчестере — уговорила своего отца назначить Мэтерса куратором Музея Хорниман. В мае 1892 года Мэтерс и его жена переехали в Париж, где некоторое время жили довольно комфортабельно на содержание размером 200 фунтов в год, получаемое от любезной Энни Хорниман.

Как мы убедились, Йитс ссылался в своих «Автобиографиях» на Мэтерса как на находившегося в «хаотичном состоянии сознания»; в другом месте он писал о нем, как о «полубезумце, полумошеннике». Однако собственные оккультные верования Йитса и его деятельность также были достаточно странными. Он был заинтригован оккультным еще с юных лет — его интерес к миру незримого впервые был пробужден ирландскими сказками о призраках и эльфах — и когда он был еще молод, его очаровала черная магия и поклонение дьяволу. Интерес этот был силен настолько, что побудил его не только читать оккультную литературу, но и войти в контакт с теми, кто, по словам Йитса, «пытались коммуницировать со злыми силами» и «держали свои цели, устремления и практику полностью сокрытыми от тех, среди которых они жили».

С мирской, приземленной точки зрения, большинство этих ирландских колдунов оказались невпечатляющими — «мелкие клерки», как написал о них Йитс — даже их магическая деятельность едва ли могла вызвать восхищение и вдохновение. Сам Йитс посещал, по меньшей мере, одно такое оккультное собрание и оставил подробный отчет о том, что там происходило. Это собрание состоялось в небольшой задней комнате и велось колдуном, облаченным в черную мантию с капюшоном. Колдун сидел у стола, на котором находились тлеющая курильница, украшенный символами череп, перекрещенные кинжалы, пустая чаша, некоторые любопытные приспособления, напоминавшие своей формой точильные камни прокатного стана и огромная книга. Молодому черному петуху перерезали горло, его кровь нацедили в чашу, стоявшую на столе, маг открыл свою книгу и прочитал заклинание на некоем неизвестном языке.

В течение какого‑то времени ничего не происходило. Затем другой маг, молодой человек, сидящий слева от Йитса, воскликнул: «О Господи! О Господи!», — стал чрезвычайно экзальтирован и заявил, что видит великого змия, ползущего по комнате. Сам Йитс был взволнован опьяняющей психической атмосферой в комнате; он не видел никаких змиев, но ощущал, что вокруг него сгущаются черные облака и угрожают привести его в состояние транса. Транс должен был оказаться, как он чувствовал, «злым», так что он сопротивлялся, пока «не избавился от черных облаков». Между тем колдуны узрели еще больше чудес: среди них по комнате двигались черные и белые колонны и призрачная фигура какого‑то монаха. Йитс не разделял с ними этих видений, но черные облака вернулись, и он почувствовал прилив тьмы, угрожающей сокрушить его. С величайшим усилием он еще раз заставил облака отступить, возжелал света и затем, «после необходимого обязательного экзорцизма» вернулся в мир обыденной жизни.

Несмотря на неудовлетворительную природу этого переживания, Йитс остался очарован культом дьявола и теми, кто «пытался коммуницировать со злыми силами». Периодически, разумеется, он должен был говорить о поклонении сатане, которое он, несомненно, именовал «дуаболизм» (dyahbolism), и Макс Биэрбом оставил после себя любопытный отчет об одном таком случае:

(Йитс) основательно изучил этот предмет (культ поклонения дьяволу) и, очевидно, предполагал, что Бердслей… был убежденным последователем этого направления. Так что с Бердслеем, сидя через стол от того, Йитс говорил в глубоких энергичных и резонирующих тонах, о практических знаниях и верованиях и о ритуалах дуаболизма… Я полагаю, что Бердслей… знал все о дуаболизме. В любом случае, я мог видеть, как он, с этим каменно‑ледяным здравомыслием, которое проявлялось в большинстве случаев, когда кто‑либо обсуждал с ним фантастические для него вещи, полагал, что дуаболизм довольно глуп. Он, тем не менее, оставался вежлив и продолжал повторять через равные промежутки времени своим густым, быстрым голосом: «О, действительно, это совершенно очаровательно».

Интерес Йитса к дьяволопоклонничеству, казалось, был определен магическим прозвищем (девизом), которое он принял после своей инициации в Золотой Заре в марте 1890 года — «Demon est Deus inversus», «Дьявол есть обратная сторона Бога». Золотая Заря и учение Мэтерса оказывали перманентное сильное влияние на его интеллектуальное и эмоциональное развитие; влияние это было в полной мере описано и проанализировано Кэтлин Рэйни и Джорджем Миллс Харпером. Йитс был активным вербовщиком ордена, и приводил новых членов, среди прочих — Мод Гоне, на которой в течение многих лет он надеялся жениться, своего дядю Джорджа Полликсфена и актрису Флоренс Фарр, закончившую жизнь буддистской монахиней, но всегда сохранявшую острый ум. Хотя это высказывание приписывалось другим, судя по всему, именно она резюмировала во время процесса над Оскаром Уайльдом: «Меня не волнует то, чем они занимаются, покуда они не творят этого на улице и не пугают лошадей, запряженных в кэбы». Посвященная в орден в июле 1890 года, Флоренс Фарр вскоре очень быстро поднялась вверх по степеням посвящения и в 1894 году стала активным практиком этого магического искусства. 13 мая 1896 года, например, она попыталась, с каким успехом, правда, неизвестно, пробудить дух Таптартарата до видимого проявления с помощью ритуала, включавшего в себя кипячение маринованной змеи в «адском супе», содержащим еще и другие, предположительно магические субстанции. Ее компаньонами в этом любопытном ритуале были Чарльз Рошер, бывший Придворный Художник Султана Марокко и изобретатель нового типа ватерклозета, Ф.Л.Гарднер, биржевой маклер, изучавший алхимию и имевший замечательную склонность к рискованным инвестициям, а также Аллан Беннетт, электроинженер‑астматик.

По общему мнению, Беннетт, который, как мы увидим позднее, оказал сильное влияние на Кроули, обладал экстраординарными магическими силами. Ходили слухи, например, что он обладает освященной стеклянной «люстрой» — стеклянным жезлом от канделябра — наделенной им магическими силами; в один прекрасный день некий Теософ, которого встретил Беннет и который насмехался над легендой «магического губительного жезла», стал объектом воздействия этого жезла и был парализован на четырнадцать часов… Кроули впервые встретился с Беннетом на собрании Золотой Зари весной 1899 года. Он был потрясен Беннеттом, почувствовав огромную «духовную и магическую силу», исходящую от того. Беннетт также был впечатлен Кроули, но по другой причине — с помощью некоторых процессов спиритуальной диагностики он пришел к заключению, что Кроули был атакован черной магией. Кроули подтвердил, что это было именно так, и что нападающим был никто иной, как У.Б.Йитс, который, как он утверждал, завидовал его превосходящему поэтическому гению. Вместе Беннетт и Кроули осуществили необходимые оккультные ритуалы, чтобы отразить нападение,[25] и вскоре после этого первый переехал жить к Кроули в его квартиру на Чансери Лейн.