Книга Убийство в Леттер-Энде. Приют пилигрима (сборник) - Патриция Вентворт

Вечеринка на первый взгляд получилась вполне веселой. Об этом позаботились Лоис и Энтони. Они не давали всем скучать, Джимми тоже время от времени принимал участие в беседе. Джулия, хоть и была слишком молчаливой, вела себя очень достойно. Не хмурилась, не бросала сердитых взглядов, сказала то, что хотела сказать, была вежливой с Лоис и ласковой с Джимми.

Держаться с Джимми ласково было совсем нетрудно. В пятнадцать лет он был беспечным кудрявым подростком. В пятьдесят один год это описание все еще ему подходило. Он не стал ни выше, ни напыщеннее. Кудри слегка поредели на висках, но оставались такими же светлыми, почти без седины.

Миссис Мэнипл приготовила им превосходный обед. Когда Элли встала, чтобы сменить тарелки, Джулия тоже поднялась. Приятно снова заниматься делом вместе с Элли, и если Лоис торжествовала, Джулии на сей раз было наплевать. Она положила руку на плечо Минни, веля ей не вставать, и со смехом покачала головой сидевшему напротив Энтони.

– Оставьте – прошу всех, – я делаю это с удовольствием.

Все было как прежде, только во главе стола должна была сидеть мама, заботливая, добрая, красивая, а не Лоис в облегающем белом платье, надетом для того, чтобы продемонстрировать, какая у нее прекрасная фигура. «Я терпеть ее не могу, это так. Мне все равно, какая у нее фигура. Хотя нет, нет, нет! Она будто бы в купальнике! Если это и все, что привлекает Энтони, она может забирать его, и пожалуйста. Нет, не может – раз теперь она жена Джимми, – Энтони не пойдет на это. Он бы не приехал, если бы не порвал с ней». Дух ее воспарил и понесся в долгий, головокружительный полет с россыпью радужных огней в конце.

Миссис Мэнипл вручила ей блюдо яичницы с грибами и восхищенно посмотрела на нее.

– Ну, моя дорогая, у тебя превосходный цвет лица. Любой подумал бы, что мисс Элли городская мышка, а ты сельская. И румянец у тебя свой. Те, кто пользуется румянами, не знают, что ими мало кого можно обмануть. Мисс Элли, дорогая моя, осторожнее с этими тарелками, не обожгись.

Когда они вернулись в столовую, Джимми рассказывал одну из своих бесконечных историй:

– Тут я сказал Хэвершему – не тому, кого ты помнишь, Энтони – он умер, бедняга – а это племянник, сын того брата, что уехал на север. Чего ради – не помню. Определенно не затем, чтобы заниматься конструированием – с математикой у него были нелады. Думаю, он работал в транспортной конторе или… ну, это не важно, но этот Хэвершем его сын. Неплохой парень, однако в фермерском деле ни в зуб ногой. Начал рассказывать мне про урожай маслин в Италии – он был там в составе Восьмой армии – и чего только не говорил о том климате! А я сказал ему: «Знаешь, Хэвершем, маслины – это маслины, они очень хороши для итальяшек, но они не растут здесь, и все тут…»

Рассказ тянулся и тянулся. Он доставлял Джимми большое удовольствие и не вызывал никакого интереса.

Энтони не скучал – он впервые за несколько лет чувствовал себя так непринужденно. Он вырос в этой обстановке: семейные вечеринки, милые девушки, довольный Джимми, заражающий своей радостью окружающих. Что из того, если его истории неинтересны? Хороших рассказчиков сколько угодно. Только среди родных блистать не обязательно, это не главное. Родные – это родные. Их принимаешь такими, какие есть, и они принимают тебя так же. Лоно семьи чрезвычайно успокаивает.

Энтони повернул голову и поймал блестящий и твердый взгляд Лоис. В нем сквозило презрение к Джимми. Лоис будто призывала Энтони тоже его презирать. Внезапно он почувствовал к ней острую неприязнь как к чужой.

Когда обед закончился, Лоис отправилась в гостиную, забрав с собой обоих мужчин. Энтони хотел было остаться и помочь, но Джимми возразил: «Нет-нет – девочки все сделают», а Джулия подхватила: «Иди, играй – здесь будешь только путаться у нас под ногами».

В подсобке Джулия обратилась к Элли:

– Сколько человек будут пить кофе? Лично я нет, так что ставить чашку для меня не нужно. Какими вы пользуетесь?

– Старыми вустерскими. Мы с Минни тоже не будем, Джимми отказался от него, поэтому остаются только Энтони и Лоис, а она пьет кофе по-турецки.

Совершенно в ее духе! Ну, Энтони турецкого кофе пить не станет, он любит с молоком.

– Мэнни все уже приготовила. Лоис выпивает только одну чашку. Кладет туда чуточку ванили. И ставит на поднос бутылочку коньяка.

Джулия скривилась:

– Какая мерзость!

Остальные находились на террасе. За серой подпорной стенкой на ровной лужайке лежала тень кедра, представлявшего собой гордость Джимми. В этом году его раскидистые ветви усеивали шишки, словно на них гнездились стаи маленьких сов. На другой стороне лужайки красовался широкий цветочный бордюр, и его краски становились все ярче в лучах вечернего солнца. То был один из прекрасных безветренных вечеров, когда зной уже не затягивал дымкой нежную голубизну ясного неба.

Мужчины вошли неохотно, сперва один, затем другой. Вспышка гнева у Энтони уже прошла, и сейчас он чувствовал гармонию со всем миром.

Когда Минни Мерсер выходила из комнаты с кофейным подносом, Лоис поднялась и тоже вышла с террасы. Быстро проходя мимо нее, задела поднос, и чашка Энтони со стуком упала.

Минни продолжила путь на кухню, там вымыла и убрала чашки. Полли Пелл – худенькая девушка семнадцати лет с робким взглядом – протирала бокалы, очень медленно, тщательно, как учила миссис Мэнипл. Минни немного поговорила с ней о замужней сестре, первого ребенка которой только что окрестили, сочла, что выбранное имя очень хорошее, и вернулась в гостиную. Ей требовалось пройти мимо туалета на первом этаже – но мимо она не прошла. До ее ушей донесся такой мучительный, сдавленный звук, что после недолгого тревожного колебания она подергала дверь, нашла ее незапертой и вошла. Лоис Леттер, тяжело дышавшая и тужившаяся в рвоте, склонилась над туалетной раковиной.

Потрясенная и встревоженная Минни оказала ей всю возможную помощь и, когда спазмы прекратились, вытерла рвоту на свой спокойный, методичный манер. Лоис, белая, как ее платье, сидела на маленьком жестком стуле, единственном, какой там был. Черты ее лица заострились, нежная кожа покрылась потом, однако когда Минни отвернулась от раковины, она сделала глубокий вдох и сказала:

– Мне уже хорошо.

– Помочь вам подняться по лестнице?

Лоис снова глубоко вдохнула и ответила:

– Нет, я не нуждаюсь в помощи. Все в порядке. Только погоди минутку.

– Подать вам что-нибудь?

– Немного воды…

Сделав два или три глотка, она выпрямилась.

– Мне уже хорошо – плохо не будет. Не могу понять, что со мной случилось. – Лоис нахмурилась. – Наверно, дело в грибах. Миссис Мэнипл, видимо, стала неосторожной. Ей эта работа уже не по возрасту. Нужно будет поговорить об этом с Джимми.

Минни Мерсер понимала, что говорить ничего не следует, однако на ее лице отразилось искреннее огорчение, и этого оказалось достаточно. Лоис тут же вспылила: